– Но наша свадьба может спровоцировать войну.
– Война будет в любом случае, любовь моя. А если она неизбежна…
– Ты уже говорил мне однажды: пусть грянет.
– Именно так, – плотоядно и при этом странно светло улыбнулся он мне в ответ.
– Война – это не только наши риски. Война – это жизни других людей. Невинных людей! Невинные всегда страдают первыми. Имеем ли мы право платить за своё счастье такую цену?
Судя по тому, как сузились глаза Атайрона, как блеснули огнём его зрачки, как гневно затрепетали побелевшие ноздри, мои слова задели его заживое:
– Что ты предлагаешь, любовь моя? Сидеть и ничего не делать? Отдать бунтовщикам и изменщикам то, что они жаждут заполучить? И кого это спасёт? Те, кому суждено погибнуть, погибнут с нами или без нас, но я своё заберу по праву – древнейшему праву, существующему на свете. По Праву Силы. Тех же, кто посмел отравить слух племянника грязными сплетнями заплатят за это.
– Жизнью?
– Возможно. Но я дам им шанс откупиться.
– Чем?
– Полезными сведениями о заговорщиках.
– Почему людям не сидится спокойно? – вздохнула я. – Вечные заговоры, интриги…
– Власть – это то, что заполучить хотят все, взять могут немногие, а удержать способны– единицы. Выше короля только Бог, но он молчит, не с кем посоветоваться. А рниже – миллионы божьих созданий, тысячи из них считают, что властитель что-то делает неправильно, горстка же негодяев всегда готова оседлать волну народного гнева и устроить бунт, надеясь обернуть ситуацию в свою пользу. Нравится властителю или нет, но в его руке всегда должен быть кнут и меч, иначе власть не удержать. Упадёшь сам – толпа тебя растерзает. А после, словно неразумные дети, и себя доведут до гибели, в кратчайшие сроки разбазарив государственные богатства, чтобы потом изнемогать от голода и холода. Ответственен же за все эти беды всегда король – пусть даже и мёртвый. Не сумел удержать корону, не предотвратил смуту, не справился с ситуацией – виновен, потому что слаб. Только идиоты думают, что власть можно использовать для себя, на самом деле – это такая ноша, которую не скинуть, пока дышишь. Ты в ответе за всё. В минуты редкой большой удачи толпа тебе рукоплещет, но она ежеминутно жаждет новых идолов в своей глупой склонности к новизне. Толпа не понимает, как легко разрушить то, что выстраивается годами; каким непоправимым может быть неправильный выбор. Смута будет всегда, враги будут всегда. От этого никуда не уйти. А в нашем положении либо ты властелин и на коне, либо ты повержен и мёртв.
– Ты подозреваешь кого-то конкретного?
– Наши враги и не думают носить масок. Как и подобает благородным рыцарям, борцам за справедливость, они открыто бросают нам вызов. Это Лорды Алых Песков. Здешняя знать никак не может успокоиться. Когда-то они подчинялись Саторьманам, но, по сути, столица Десятицарствия была далека от них. Они принимали власть Порочных Королей лишь формально, открещивались деньгами, по сути же были практически суверены. Но наш огненный поход с Эвилом всё изменил. Драконы заставили их подчиниться. Брат вознамерился стать королём на деле, а не на словах.
– Мы оба понимаем, что Эвил был слишком молод. Что основная работа лежала на твоих плечах.
Атайрон насмешливо выгнул бровь:
– Будучи безбородым юнцом я мечтал о магии. Мне нравилось уединение, нравились тайные ночные тропы, заполненные неясными шорохами, неведомыми потусторонними тварями, нравилось вступать в те области, в которых человечество знает так мало. Нравилось открывать для себя что-то новое, запредельное – волнующее. Мне нравилась опасность, игра со смертью, поединок воли (которая представлялась мне светом) и тьмы. По сути своей я скорее учёный, искатель, естествоиспытатель, а не правитель. Но мать убедила меня, что мои желания я успею осуществить позже, даже с размахом, когда полмира подчинится воле моего царственного младшего брата, – в голосе Атайрона зазвучали горькие нотки сарказма. – Вот так я и оказался в этой игре, из который теперь уже никак не выйти.
– Что сказать? Иногда, вопреки утверждениям, не мы выбираем судьбу, а она – нас, зачастую не спрашивая о наших желаниях. Самое удивительное, что в конце получается, что всё правильно и в итоге все получают то, что должны.
– Я не верю в судьбу.
– В некоторые вещи верить не обязательно – они существуют объективно, сами по себе. Так силу притяжения, например, не отменить. Ты одинаково разобьёшься, упав со скалы, вне зависимости от того, веришь ты в этот закон или нет.
После разговоров с Атайроном я передумала совершать аудиторские визиты неизвестным подданным. Неразумно было с моей стороны подвергать себя опасности. Причём опасалась я не столько лордов, сколько реакции Атайрона. Интуиция, опыт и простая наблюдательность – все говорило за то, что он явно не выпишет мне премиальные за подобное самоуправство. Результат от моих действий сомнительный, риски, в свете нашего ночного разговора о заговорщиках и мятежниках, весомые, а сознательно нарываться на неприятности – это не моё амплуа. Так что я решила быть паинькой и хорошей девочкой. Занялась предписанными знатной даме развлечениями – вышивкой гладью и сплетнями. Кто мы мне в моей прошлой жизни сказал, что я преуспею в вышивании? У меня ж хроническая рукожопость помноженная на кривозоркость во всём, что касается всех видов поделок и рукоделия. Но и медведя можно научить всему на свете при большом количестве подходов и должной мотивации. Да, став из Ангелины Анжеликой, счастливой матерью и несчастной вдовой, я ещё на арфе выучилась играть. И петь, по уверениям придворных льстецов, как соловей. От избытка свободного времени и природного шила в попе я уже подумывала об уроках живописи.
Итак, в тот светлый момент моей жизни мы в солярии развлекались вышивкой, музыкой (пару девчушек бренчали на арфе, чтобы остальным было не слышно, о чём мы сплетничаем с Турхан).
А сплетничали мы о счастливом убытии из дворца девицы Грассьон в её родовые земли. Турхан взахлёб повествовала о холодной и спокойной ярости соперницы, которой не оставили другого выбора, кроме как удалиться восвояси, в родовые земли. Как говорится – скатертью дорога. Не спешите возвращаться.
Когда доложили о приходе дорогой свекрови, мы с Турхан невольно переглянулись. Я поднялась навстречу матери Атайрона, выказывая уважение. Мне было любопытно и волнительно перед встречей. От всей души надеюсь, что Хатериман сделала правильные выводы из недавнего диалога.
– Доброе утро, Анжелика.
Голос её звучал вежливо. Доброжелательно ли? Да так сразу и не поймёшь.
– Доброе утро, – поприветствовала я в ответ. – Рада вас видеть.
– Мы решили поздравить вас.
– С чем? – сделала я удивлённые глаза.
– С очередной победой. Разве вы не слышали о том, что наша слуга Грассьон покинула Цитадель?
– Ах, это? – улыбнулась я, словно новость была пустяковой и незначительной. – Надеюсь, то, что девушку отлучили от двора, не огорчило вас?
