Он только что убил человека. Причём – кинжалом, магию даже и считать не хочу. Да, это спасло ему жизнь, и я об этом не жалею. Но меня это чертовски пугает. А ещё меня пугает то, что я перестала контролировать то, что происходит в моей жизни. Жизнь подо мной как взбесившийся конь и я из последних сил держусь за гриву, лишь бы не вывалиться из седла.
Судя по клёкоту и рёву в драконьем загоне, моя драгоценная Молния уже приступила к разборкам с Пингвином. Ну-ну, моя дорогая – желаю тебе удачи. Может, хоть кому-то повезёт в неблагодарном деле воспитания отпрыска?
– Иди за мной, – велела я Ангэю и, чтобы исключить возможное неповиновение, схватила его за руку, боюсь, без лишней нежности. Хотя – какое боюсь?.. Я не стремилась проявлять деликатность.
– Госпожа! – бросилась ко мне Турхан как только расстояние, разделяющие нас с нашими драконами показалось ей достаточным. – Хвала небесам, что вы и его величество в порядке! Мы…
– Где Атайрон?
– Он отправился искать вас, как только узнал о случившемся.
– Ещё не возвращался?
– Нет. Прикажите доложить Её Милости и о вашем возвращении? Возможно, она найдёт способ связаться с сыном.
– Доложи, – согласилась я.
Я чувствовала обиду от того, что Атайрон так и не встретился нам. Конечно, это было глупо. Мы могли полететь куда угодно, но я так привыкла к тому, что он умело страхует мои правильные и неправильные шаги, привыкла полагаться на его умение выходить сухим из воды, что подсознательно мне казалось: он не нашёл нас исключительно потому, что не слишком хорошо искал.
– О, господи!.. – глаза Турхан распахнулись шире, когда взгляд её задержался на Ангэе чуть дольше. – Госпожа?!...
Кровь заприметила?
– Он не ранен, – отрезала я, не желая тратить энергию и время на то, чтобы рассказывать о случившемся.
Вообще, чем меньше людей будет знать, тем лучше.
– Позаботься о ванне и новой одежде, – сказала я, сбрасывая плащ с плеч и накрывая им сына, пока чей-то любопытный не уловил неприятных деталей.
– Но мне не холодно! – попытался вновь проявить характер Ангэй.
– Тихо, – цыкнула я на него. – Попридержи-ка свои капризы, мой дорогой. Не смей больше испытывать моё терпение. Поверь, оно не безгранично.
Мой голос звучал на грани слышимости, но в нём было, видимо, что-то такое, отчего Ангэй, взглянув на меня, как-то сник, хотя и продолжал упрямо поджимать губы.
Никто из слуг и придворных не рискнул приблизиться. Они следовали за нами чуть в отдалении. Сейчас меня мало интересовали их взгляды, перешептывания, мнение о случившемся. Я едва дождалась того момента, когда дверь в мои покои подарила желанное уединение, оставив, наконец, меня и сына наедине.
– Вы сердитесь, матушка? – серьёзным тоном спросили меня, всем своим видом выражая подчёркнутое раскаяние. – У вас есть на то право, ведь я в самом деле виноват.
– Ещё как виноват, – голос мой был холоден и пуст.
– Я готов принести извинения.
– Готов? Правда? – с иронией спросила я и, скрестив руки на груди, кивнула. – Прекрасно. Приноси.
Ангэй насупился. И, явно борясь с собой, выдавил:
– Простите меня, матушка, за беспокойство. И безрассудное поведение.
– Значит то, через что ты заставил меня пройти, нарушив всё правила и запреты, выставив плохой матерью в глазах твоего дяди и его матери, твоей бабушки, к слову говоря – обозначают теперь этим словом: беспокойство? Тебе правда до такой степени безразличны мои чувства?
– Конечно, нет! Я… я очень ценю вас. И всё, что вы для меня делаете.
– Как мило. Если ты меня так ценишь, ответь, пожалуйста, на один единственный вопрос – почему ты, наплевав на все мои просьбы и приказы, сделал то единственное, что тебе было запрещено под любым предлогом?!
Ангэй поморщился, стоило моему голосу взвиться вверх.
– Пингвин хотел полетать, я чувствовал это. Но я его всадник! Никто другой не должен был его оседлать. Я говорил с вами, говорил с Атайроном, говорил с новым наставником, которого дядя ко мне приставил – но вы все как сговорились.
– Значит, этому была причина! Пятилетний ребёнок, летящий в одиночестве над океаном… ты хоть понимаешь, какое это чудо, что ты вообще жив?
– Это не чудо. Я знал, что делал.
– Ни черта ты не знал. Ты, конечно, король, мой драгоценный сын. Ты весьма крут, и знатен, и красив, и богат, но знаешь – что? Смерти плевать! Плевать на все твои титулы, и привилегии, реальные и мнимые. Она, смерть, в какой-то мере одновременно и хороша, и страшна одним – берёт всех, ни на что невзирая. Ты не представляешь, через что заставил меня пройти, пока мы с Молнией вас искали. И что я испытала, когда нашли. Как так получилось, что ты попал в плен к этим людям.
– Пингвин приземлился. Он, наверное, устал. Я хоть и маленький, но и он пока тоже ещё растёт. На самом деле это было клёво – такая свобода, такая сила! – на лице сына на мгновение проступил полный восторг. Но в следующий момент он опомнился и вновь посерьёзнел, тщетно пытаясь удержать покаянное выражение на своей смазливой мордяхе. – Мы их не заметили, я даже не понял, что случилось, а когда пришёл в себя… они грозились убить Пингвина! А меня – связали. Наивные! Будто это могло мне помешать.
– А разве не помешало? – не без сарказма поинтересовалась я.
Недовольство и растерянность были крупными буквами написаны на его лице.
– Я… поначалу испугался. Вдруг они успели бы убить меня. Или моего дракона. Ну, до того, как мы успели бы взлететь. Не уверен, но мне показалось, что Пингвин был то ли оглушён, то ли ранен. Я боялся рисковать. Решил выждать, пока кто-то из вас не придёт мне на помощь. А потом, когда понял, что ты… прости, мама, но тоже не слишком хорошо справлялась. Впрочем, ты отвлекла их. Конечно, пришло рискнуть.
Он снова просиял, раздуваясь от важности:
– Но я ведь справился! У меня отлично получилось всех нас спасти, а ты даже не похвалила меня.
– Никого не пришлось бы спасать, если бы ты не совершил эту безрассудную глупость, – отрезала я. – Ты сын властелина, никогда не забывающий о том, что родился господином. Но власть – это прежде всего долг и ответственность. Настоящий король не должен поступать безответственно. Сегодня нам повезло – очень крупно. Никто из нас не только не погиб, но даже не пострадал. Однако, – мой тон зазвучал строже, – пострадали другие люди.
– Наши враги! – презрительно искривился Ангэй. – Так им и надо! Какое право они имеют восставать против своего законного короля?
– Мы не знаем, почему они так поступали. Может быть, другие ваши слуги поступали неправильно и вели себя по отношению к покорённому народу несправедливо. Люди не бастуют на пустом месте. У любого бунта есть причина и чаще всего эта причина голод, болезни, страдания.
