– Нет, моя госпожа, – всхлипнула она испуганно.
Остальные тоже робко жались, пятясь в сторону двери.
– Идёмте, – велела я.
Девушки поспешили к выходу. Я замыкала шествие.
– Пока, Пингвин! – крикнул сын и прощальный рёв его огорчённого товарища прозвучал завершающим аккордом в этой симфонии абсурда.
Верная Турхан Бэш встретила меня на выходе из Драконьего Дома. Внутрь она не входила ни при каких обстоятельствах.
– Это никуда не годится, – холодна выговорила я ей. – Они снова не уследили за ним.
В глазах Турхан промелькнуло странное выражение:
– Простите.
– Сделай с этим что-нибудь. Неужели так сложно найти верных людей, на которых можно положиться?
– Я решу этот вопрос, госпожа.
– Реши.
Я чувствовала, что поступаю не совсем правильно. Недовольство собой лишь усиливало дурное расположение духа.
Поведение сына порой пугало меня. То, что я не могу контролировать драконов, пугало меня. Да, они ещё детёныши, но они могут быть разрушительными. Всё, совершенно всё было не так, как надо. Начиная с дурацкого имени – Пингвин.
Турхан передала мальчика его учителю, а сама последовала за мной. Она была для меня не только придворной дамой и наперсницей, но в какой-то мере другом. Одной из немногих людей, которым я доверяла.
– Госпожа, я не могу не отметить, что, девушки, конечно, виноваты. Но, как не неприятно вам будет это слышать, юный принц ведёт себя слишком вольно.
– Он ещё совсем ребёнок, – холодно отозвалась я, опускаясь в кресло и принимая из рук Турхан бокал с прохладной водой, подкислённой лимоном. – За ним просто нужно лучше следить.
– Он ребёнок. Но он ловко умеет сбегать от своих нянек. Чем подставляет и себя и их.
И снова к груди подкатил комок ледяной ярости. Да как она смеет судить меня?! Мой сын – принц!
«Вот именно, –шепнул невидимый собеседник. – Ты растишь его как обычного мальчишку. Балуешь. Он не учится тому, чему должен. Но он не просто мальчишка, который, после того, как ему исполнится семь, пойдёт сначала в школу, потом сдаст ЕГЭ, поступит в университет, дабы грызть гранит науки. Твой сын – Санистор. Порок, кровь, магия у него в крови. Его уже сейчас радует чужие страхи и боли. Ему нравится причинять людям боль. Нельзя его баловать. Нельзя. Его нужно приучать к ответственности, учить сдержанности».
– Госпожа? С вами всё в порядке?
– Почему ты спрашиваешь? – устало спросила я.
– Вы так резко побледнели…
– Голова разболелась. Видимо, это от перепада давления. Когда летаешь, там, на высоте, воздух разряжен.
– Хотите, чтобы я натёрла вам виски яблочным уксусом?
– Нет. Оставь.
Сыну нужна твёрдая рука, а не мать, которая потворствует ему во всём, не помня себя от страха за его жизнь. Нужен кто-то, кто лучше меня понимает эту глубинную связь с драконами.
Они кровожадны. Иногда всадник способен обуздать дракона, но иногда их звериные инстинкты захлёстывают нас. И тогда мы тоже начинаем получать удовольствия от вида крови и пламени. Связь – она всегда такая. Взаимозависимость – это то, что работает в обе стороны. У дракончиков Молнии всадников нет, но чем больше они растут, тем больше влияют на меня.
– Вы правда планируете вернуться в Чёрную Цитадель? – вывел меня из задумчивости голос Турхан.
Я не обдумывала. На самом деле решение мной было уже принято. Обдумывала я лишь способ, каким можно покинуть Оруэл. Отец меня не отпустит. Он будет чинить препоны.
– Я не исключаю такой возможности.
– Госпожа возьмёт меня с собой?
– Конечно, – не задумываясь, сказала я.
Хотя не была так уж сильно в этом уверена. Если придётся бежать, то сделать это проще всего на драконах. Молнии не составит труда перенести троих седоков вместо двоих. А по ту сторону моря всегда пригодится верный человек. Даже если Турхан служит не одному хозяину… не то, чтобы я не доверяла. Просто допускала возможность. Пусть шпионит, если решится. Будет через кого сливать нужную дезинформацию.
Отец вызвал меня к себе после обеда. Неофициально. Пригласил прогуляться в апельсиновой роще. Он часто прогуливался там после обеда. А я нередко составляла ему компанию.
За последние полгода он постарел и осунулся. Дела государственные никому не идут на пользу, если заниматься ими в полную силу. Какое-то время мы просто шли рядом, и песок тихо поскрипывал под нашими ногами.
– Я знаю, ты обдумываешь способ вернуться, – сказал Зигмунд, не глядя на меня. – Ты всегда этого хотела, а уже если ты чего-то решила, ты этого добьёшься. Такая уж ты есть. Всегда такой была. Упёртая, как рок.
Я смолчала. Одна я знаю, что я была такой не всегда. Что на самом деле я и Анжелика Ванхелия совершенно разные лица. Хотя, если так подумать? Ну, чисто теоретически, могла её душа умереть после ритуала здесь, прожить какое-то время, как Ангелина Владимировна совсем в другом измерении, а потом вернуться? Теоретически могло быть что угодно. И думать об этом совершенно бессмысленно, потому что от этого совершенно ничего не меняется.
– Что молчишь? – возвысил голос отец.
– А что я должна сказать?
– Правду.
– Правду? Извольте, ваше королевское высочество, господин отец. Правда в том, что есть множество причин исполнить волю Чернокнижника Атайрона, и я могу озвучить, почему это разумно. И нет причин эту волю не исполнять.
– Озвучь, – прозвучало как приказ, которому я охотно подчинилась.
– Нам не нужна война, в которой мы заведомо проиграем. Даже просто затяжная и кровопролитная война не нужна никому.
А если я не вернусь, Атайрон вынужден будет драться. Наличие племянника позволит ему сохранить регентство, пусть и разделив его со мной, без Ангэя Санистора же кто такие Хасепти?
– Именно поэтому ты так рвёшься к своему бывшему деверю? – насмешливо протянул отец. – Вожделея исключительно мира?
Кровь бросилась мне в лицо, а потом резко отлила от него.
– Я жажду спокойствия и уверенности в том, что мой сын в безопасности.
– Разве здесь он не в безопасности?
– Рядом с вашей женой?.. Прикажите солгать вам, ваше величество?
– Говори мне правду.
– Чернокнижнику племянник нужен живым. А вот партия, стоящая за спиной вашей жены, жаждет моей смерти, но ещё больше – смерти моего сына. Олиера не уймётся, пока не сживёт нас со свету. И рано или поздно я вынуждена буду отвечать ей, защищаясь.
На какое-то время тишина вновь повисла между нами, тяжёлая и вязкая, словно смола.
– Отошлите меня, отец. Сохраните мир. Сохраните жизни. И дайте нам всем пожить в спокойствии хотя бы ещё немного.
