Насмешка паучихи – росчерк превосходства, ее даже не задело.
– Ты действительно собираешься меня этим поддеть?
Малыш снова улыбается, качает головой.
– Нет, паучишка, далеко не этим.
Малыш забирается в карман куртки и достает… даже отсюда вижу, сколь мощный предмет в ее руках. На вид мешочек бордовой ткани, исписанный белыми строчками – защита. Это… улыбаюсь, потому что понимаю: дьябольер нашел две части сердца паучихи. Нашел ли он третью? По ощущениям внутри только две. Но малыш… ты бесподобна.
Паучиха опускает глаза, видит. Понимает. Улыбка уже не такая уверенная, но самообладание не теряет. Молчит.
– Надеюсь, ты понимаешь, что все эти защиты предполагают, что забрать у меня эту вещицу ты не сможешь никогда, – ласково продолжает малыш.
– Не спеши праздновать, – тонкой нитью изгибаются губы паучихи. – Победа только тогда признается, когда твой враг рассыпан в прах.
– С этим не поспоришь, – кивает.
Паучиха уходит, оставляет ее с инкубом, но малыш не отпускает, не перестает улыбаться, выдерживает до самого конца. Потом выдыхает напряжение, берется за телефон, что-то проверяет…
На какое-то мгновение хочу, чтобы дьябольер сдох, чтобы его не стало. Тогда… тогда бы она пришла ко мне за утешением, тогда… она бы не выдержала, не смогла бы больше скрывать свои чувства ко мне… она бы в них погрузилась. Была бы она мне нужна после этого? Если бы я играл – нет. Я бы объявил победу и вышел из этого навсегда, оставив ее чахнуть.
Но играл ли я на самом деле?
Нет, не нужно этих мыслей, сомнений, просто… инкуб приближается к ней и новая вспышка ревности. Теперь и от него избавляться? О чем я только думаю?
– Ты молодец, – хвалит он ее.
Улыбается. Это что еще такое? Инкуб же со своими тараканами борется, он к ней даже не прикасается особо. Следы оставил только в нескольких местах, ее запах на его пальцах… но он в нее не входил. Запрещено.
Только не мне.
Снова смаргиваю желание, делаю глубокий вздох, наблюдаю за ней, когда иду следом. Что-то в ней все-таки изменилось, что-то мимолетное, неуловимое, но она как будто отдалилась от меня. Кажется ли мне это? Или же действительно… это так?
Пока едем в лифте я все-таки замечаю то, что было неизбежно, то, что не должно было быть замечено. Нет, нет, нет! Они… он сделал ее своей. Нет… и почему так невыносимо больно? Почему он не мог просто сдохнуть?! Ненавижу!
Сжимаю кулаки, пытаюсь справиться с собой… почему, малыш? Ну почему? Его, ты выбрала его. Как он тебе объяснил свою суккубку? Что сказал? Как обманул? Почему ты продолжаешь ему верить?
Успокоиться, нужно успокоиться. Я не могу позволить себе допустить ни единой осечки. Не в моем случае, нет. Я должен собраться, должен все сделать верно. Иначе… иначе я обязательно проиграю.
Пока едем вниз, считаю про себя до десяти. Старо как мир, но работает. Я строил все слишком долго, планировал, вкладывался, доводил до совершенства. Осталось только все закончить.
Да.
Теперь уже точно без каких-либо чувств.
Спускаемся на – 30й, народу уже целая толпа. Впервые двери распахнуты настежь, впервые здесь так многодемонно. Забавно. Чувствую победу на кончиках пальцев, ощущаю ее в воздухе, приближаюсь к нему…
Нет, сначала нужно сделать кое-что важное. Случайно добавленный пункт.
Подхожу к ней и наклоняюсь.
– Можно тебя на пару слов?
Смотрит на меня сначала с осуждением, ненавистью и угрозой, но потом заглядывает в мои глаза, видит примирение, принимает. Кивает инкубу, и мы отходим в дальний темный угол, чтобы нас не увидели.
– Малыш, – зову, призываю ее к вниманию. Закрывается от меня сложенными руками. Забавно. Наблюдаю. – Прости меня за все.
Ее глаза пронзают удивлением, стараюсь не подавать виду, изображаю искренность. Притворяться я умею как никто. Продолжаю.
– Я знаю, ты всегда предпочитала его, знаю, что не заслужил твоей милости, твоего чувства, но… я не стану использовать это против тебя, я просто хочу, чтобы ты знала: мне приятно, что оно у тебя ко мне есть. Мне бы хотелось бороться за тебя, но я вижу, что ты уже сделала свой выбор…
Бросаю взгляд на ее уже совсем другое кольцо и внутри что-то неприятно сжимается. Отличная роль.
– Я знаю, что был не идеален, но надеюсь, ты простишь меня за все мои несовершенства.
А потом я приближаюсь к ней и нежно целую в лоб. Не реагирует, но чувствую ее волнение.
– Что происходит, Сол? – Спрашивает с тревогой.
– Я люблю тебя, – как бы невзначай говорю для пущего эффекта, но внутри как будто что-то откликается.
Странно, я думал это пустые слова, но сейчас я чувствую… нет, это всего лишь роль. Пожалуйста, только не испорти все сам.
Отстраняюсь, собираюсь уходить, но она не отпускает, держит меня, призывает смотреть в глаза. Тревожится, переживает, забота в ее глазах… поддаюсь на какие-то глупые реакции, внезапно пускаю ее чуть дальше кромки, она ныряет и… остается… не уходит.
Она не уходит.
Приближается, кладет ладони мне на грудь, тянется к моему лицу, нежно прикасается.
– Сол, пожалуйста, что происходит? – Глаза наполняются слезами.
Не делай этого, малыш…
Улыбаюсь ей грустно, сжимаю ее в своих объятиях.
– Просто постарайся быть в безопасности, – чуть больше, чем надо говорю я.
А потом выпускаю и все-таки ухожу. Зовет меня следом и сердце почему-то кровью обливается. Хочется вернуться, хочется ее обнять, поцеловать… но она не последует. Она не пойдет за мной.
Не за мной… лишь горькая правда.
Все идет по плану.
Заходим в зал, распределяемся по огромному кругу. На полу тысячи тщательно расчерченных заклятий. Ловлю архидемона взглядом – улыбаюсь. Ты знаешь, выделяешь меня из всех, смиряешь угрозой, но едва ли способен на хоть что-нибудь. Ты жалок, Ойелет. И сегодня я докажу тебе насколько.
Твоя проблема в тщеславии. Самолюбование никому еще погоды не делало. Сила в победе над собой. Потому что без нее ты всего лишь линия. А нужен объем. Чтобы запомниться, чтобы перепрыгнуть самые высокие препятствия, пройти теми тропами, которыми никто не ходил.
Наблюдай.
Паучиха распределяет всех по местам, жертвенники – группка в черных балахонах – расставляют по периметру твоего непризнанного трона трофеи. Добытые кем-то другим, естественно, но тебе же все равно, не так ли? Цель оправдывает средства.
Не всегда.
Шестьдесят шесть обнаженных девственниц заводят в твои круги под конвоем. Девочки напуганы, но им повезет – их убьют быстро. Нужна только их кровь…
