За окном темно, мрак поглощает, хочется раствориться в нем, слиться воедино и никогда не возвращаться в эту реальность. В безвременье утопических снов, где нет ничего, кроме черноты все же легче. Поэтому сознание отключается, чтобы только не чувствовать, не испытывать этой боли…
Инкуб все еще рядом, приближается, зачем-то разглядывает меня, как будто я могла покрыться чешуей или еще что-нибудь в этом духе. Снова вливает в меня энергии – бесит. Сопротивляюсь, но он настойчив, да и суккуб, как голодная акула, бросается вперед… не хватает сил его сдержать.
Завладевает, разворачивается, поддается ближе, впивается Яну в губы, вгрызается в саму суть…
Сердце рвет на части, что это не Тэон, что не его губы ко мне прикасаются, не его энергии в меня вливаются…
Отстраняюсь, падаю на подушки и отворачиваюсь. Не хочу его видеть, не хочу знать, что кто-то другой…
Слышу, как делает глубокий вздох, лежит рядом, не прикасается. Хорошо… не прикасайся, только не прикасайся…
– Ты не должна сдаваться, – все еще продолжает свои бессмысленные речи он, – он бы этого не хотел.
Думаю о нем, вспоминаю его прикосновения, наши совместные ночи, как укладывалась ему на грудь. Почему я его вообще отпускала? Я должна была приковать себя к нему, слиться с ним раз и навсегда и никогда не выпускать. Только чтобы быть рядом. Возможно, тогда мы бы и погибли вместе…
Легче, как же было бы легче.
– Пойми, Руби, боль бывает невыносимой, но смирение это путь слабых. Ты только вдумайся: ты убила паучиху. Ты, никто другой. Да, тебе помогали, не спорю. Но неужели все твои старания должны сойти на нет теперь? Да, тяжело, не спорю. Но справиться можно, пока ты дышишь, пока ты держишься.
Жестоко, как же жестоко. Мой Тэон обещал быть сильным за нас двоих, я не должна была ни за что бороться, сражаться. Он все продумал, даже нашел выход, как спасти меня от рабства Ойелета. А я… что есть у меня?
Все эти мысли поглощали меня, засасывали в пучину, туда, где нет никакого смысла. Это воронка, самоуничтожение и как бы я не старалась убеждать себя, что сдаться было бы легче, какая-то часть меня, возможно первобытная, что не желала просто так умирать, хотела выжить, хотела этого избежать.
Вспышка интереса пронеслась неожиданностью. Просто отвлечение. Вынужденное спасение. Впервые, с тех пор как… все случилось мне захотелось хоть что-то узнать. Может быть ненависть, может быть зависть, не знаю. Но я посмотрела Яну в глаза. Вопросов я не задавала, все было понятно по взгляду. Не знаю уж как он понял, но отвечать стал немного погодя. Как будто ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями.
С силами.
Набраться смелости.
– Ее зовут Аманда, – стал рассказывать мне о той, кого любит, – мы познакомились еще в начальной школе. Никогда не дружили, позднее даже ненавидели друг друга. Но потом судьба нас развела, сведя снова в старшей школе. Тогда-то все и случилось.
Было так странно слушать инкуба о его какой-то иной жизни. Реальности поменялись друг с другом и рассказ о его человеческой жизни теперь казался чем-то фантастическим.
– Ты убил ее?
– Нет, – улыбнулся, – я остановился. Почувствовал, что происходит что-то не то и не смог.
Невольно мыслями вернулась к тому, как пробудилась я. Мистер Миллер. Значит я действительно могла остановиться. Но в случае с Яном… чувство заставило его спасти свою любовь.
Если бы я смогла остановиться, всего бы этого не случилось…
– Но ведь без жертвы…
– …верно, – подтверждает легким кивком. – Но знаешь, что? Я ведь все рассказал ей. И Эм отнеслась к этому спокойно. Она была готова к тому, что до конца я с ней не дойду. И все было хорошо, пока… – вздохнул, в глазах вспыхнула ненависть – паучиха. Ей был нужен инкуб. Вот она и организовала нападение. Она заменила жертву и когда я убил демона, то инкуб проснулся.
Хмурюсь.
– Зачем паучихе нужен был?.. – Делаю паузу, осознаю, читаю ответ в его глазах.
Кивает.
– Она хотела потомство, – объясняет. – В ее случае это сложно было сделать, но демоническая сила могла этому поспособствовать. Но я, естественно, отказался. К несчастью для нее нужно было мое добровольное согласие. Но тут и Ойелет узнал о ее нечистых планах и… скажем так: он сделал ей подарочек, благодаря которому она даже удовольствия бы не получила от процесса.
Морщусь от осознания, что именно мог сделать архидемон, но слушаю дальше.
– Ойелету нужна была моя кровь для зачатия, потому он держал меня на хорошем счету. Но после того, как я попытался бежать, он… – Ян стиснул зубы и отвел взгляд – он забрал ее. И поместил в дом… удовольствий. Он сказал мне, что если я не подчинюсь, он отдаст ее на растерзание демонов, которые исправно посещают это место. И они не успокоятся, пока не…
Ян запнулся и сглотнул, потому что говорить ему было еще тяжелее. Проглотив ком, он стиснул простыню возле моего уха и некоторое время усмирял зверя.
– Так она жива? – Уточняю.
– Да.
– Вот что тебя держит. Ее безопасность.
Снова стискивает зубы от бессилия.
– Из-за метки я не могу даже приблизиться. Я понятия не имею, где она. Но Ойелет всегда подогревает мой дух. Иногда это фотографии, иногда видео… с ней вроде бы все в порядке, но она в неволе. Она…
Снова запнулся, сделал глубокий вздох. Смотрю на него и больно. Очень-очень больно, ведь я вижу в его глазах тоже самое, что видела в глазах Тэона по отношению к себе.
Тэон… снова слезы застилают глаза, снова боль набрасывается, словно свора голодных собак. Содрогаюсь в приступе новой истерики, пытаюсь совладать с собой, но бесполезно. Слезы уже льются, не прекращаясь.
– Поспи, – укрывает инкуб и ложится рядом, обнимает, прижимает к себе, дает мне возможность побыть слабой…
Так делал только Тэон, это его привилегии, его нежность. Не верю, я до сих пор до конца не верю в то, что случилось. Мой Тэон… мой любимый… его больше нет… нет… нет…
Возвращение в реальность стало для меня каким-то отрезвлением. Было утро, или день, я не знаю, Яна рядом не оказалось. Больше я не спешила попасть домой, больше я не думала о том, как несчастна. В моей голове вспыхнули иные мысли, иные формы, совсем другие откровения.
Выплакав достаточно, я докопалась до того слоя, где заканчивается горе и начинается опустошающая ненависть. Она разрушает все под чистую, но вместе с этим она выжигает боль.
Слабая и очень неуверенная надежда зародилась где-то на задворках, но до нее еще надо было добраться.
Делаю глубокий вздох, сажусь, осматриваю все вокруг. Каждый сантиметр бесконечно пуст и одинок без дьябольера. Но с этим я ничего не могу сделать, здесь я совершенно бессильна. Я могу только запоминать, впитывать, закрывать на ключ каждое воспоминание, которое невольно возвращает меня к нашей близости.
