Смотрю на место рядом с дверью, где мы с Тэоном стояли рядом, и я сделала свой выбор. Там же он сделал мне предложение. Там я стала абсолютно счастливой. Берусь за кольца на моем безымянном пальце и с нежностью разглядываю. Все, что мне осталось от моей любви…
Поднялась на ноги, походила по комнате, поискала драгоценности. Нашла цепочку и повесила на нее кольца, надела на шею. Замерла напротив зеркала и окинула себя беглым взглядом. Горе меня подкосило, круги и синяки под глазами, щеки совсем впали, глаза красные и опухшие. На соблазнение я была явно не готова.
Но то, что я задумала, не включает в себя соблазнение.
Суккуб несколько обеспокоен, что-то там шевелится, но я пока не признаюсь ему в своей затее. Просто запечатлеваю нечто ледяное в собственном взгляде, запоминаю, продолжаю покрывать коркой льда свое израненное сердце.
Иду на кухню, готовлю завтрак, конечно же вспоминаю, как готовила его для Тэона. Но не горюю, больше нет. Кажется я выплакала целое море слез, но знаю, что там еще осталось пара океанов.
Не важно, это уже теперь не важно.
Входная дверь хлопает, в дверях появляется Ян. Сначала вижу тревогу в его глазах, как будто он не знает, чего от меня ожидать. Что есть, то есть. Заставляю тарелками стол и приглашаю его на завтрак.
– Как ты? – Уточняет.
Глупый вопрос, который словно нож, вонзается в свежую рану. Делаю глубокий вздох, чтобы только не запустить в инкуба тарелкой. Садится за стол, берется есть.
– Ты уходил, – замечаю, намеренно игнорируя этот ненавистный мне вопрос.
Как я? Как после того, как убили мою любовь, идиота кусок!
Сдерживаюсь.
– Пополнял энергии, – объясняет, начинает есть.
Как и в случае с остальными мужчинами, Ян уплетает все довольно быстро. Поскольку я все еще слаба, когда он приближается ко мне, чтобы поделиться энергией, не сопротивляюсь. Не касается моих губ, поглощаю все, что он мне предлагает. Больше мне это не понадобится, но в последний раз восполнить нужно.
Когда заканчивает, выдыхает и усаживается обратно на стул. Ждет.
– У меня есть к тебе предложение, – сообщаю.
– Какое?
С одной стороны он насторожен и немного не ожидал, но с другой стороны он все-таки умен и догадлив, допускал подобное развитие событий.
– Ты научишь меня всему, что умеешь. Драться, сражаться, сотворишь из этой слабой тряпки, кем я являюсь сейчас, смертоносное оружие.
Ян ухмыляется. Теперь, когда я озвучила то, что было для него неизвестно, он допускает снизить градус беспокойства. С неизвестностью сражаться труднее.
– Руби…
– Я не закончила, – жестко и твердо, глаза Яна насторожено пронзают в ответ. Он видит, что что-то поменялось, что-то совсем иное зарождается в моих вселенных. План. – Взамен я помогу тебе освободить Аманду.
Вспышка то ли отчаяния, то ли нестерпимой надежды проносится в его глазах. Но не смеет верить слишком быстро.
– Ты не сможешь, – качает головой, не доверяет, боится.
Во-первых, кто я такая? Полудохлая суккубка, полная отчаяния? Во-вторых, план такой себе, он просто не понимает и не принимает его. Потому что надежда действует как яд, стоит только маленькому отголоску вспыхнуть на задворках, и она поглотит собой все. Слепая, обреченная неизбежность верить, что все будет хорошо.
– На мне нет метки Ойелета, – сообщаю то, что он итак знает.
Молчит. Сначала все еще продолжает смотреть с недоверием, а потом нервно сглатывает и укладывает руки на стол. Дрожь пытается скрыть, но я сейчас слишком хорошо подмечаю детали.
– Я не знаю, где именно она находится, – осторожно признается.
– У меня есть кое-кто, кто может нам в этом помочь, – сообщаю.
Все еще смотрит на меня с недоверием. Надежда заполоняет его, но он слишком умен, чтобы погрузиться в эту пучину целиком и полностью. Догадывается, предполагает, но нужны подтверждения.
– Зачем тебе становиться сильной, Руби?
Подаюсь вперед медленно, как-то даже с угрозой.
– Затем, что я найду каждого, кто причастен к его смерти и разорву на тысячу частей.
Смотрит мне в глаза, не сомневается в моей решимости. Лишь вскидываю брови, напоминая, что именно он просил меня бороться. Вот я и буду бороться. Пусть они убили его, пусть его больше нет. Но нет никого страшнее убитой горем женщины. Им бы стоило думать об этом раньше, но теперь – им несдобровать.
У меня ничего не осталось кроме самой себя. И именно себя я собираюсь усовершенствовать, дабы совершить возмездие.
Я отомщу за тебя, любимый.
Глава двадцать четвертая
Гил
Сколько дней я уже здесь? Десятки или тысячи? Мне это неведомо. Я просто пытаюсь отключаться, когда приходит дьябольер… чтобы не чувствовать, не знать, что он творит со мной.
Но что-то разительно меняется. Замечаю это в невообразимой тишине. Он страшен, я не могу этого отрицать, но он другой. Он меня щадит. Зато Вэнс…
Это имя нарицательно, я звал бы так самого дьявола. Моего личного мучителя. Палача. И ведь он никогда не успокаивается… все время возвращается…
Но вот уже который час лежу на перепачканных простынях и ничего не происходит. Вокруг – никого. Значит ли это?..
Возвращаю свое сознание, заталкиваю куда подальше все свои страхи и стенания. Сейчас главное – выбраться.
Сосредотачиваюсь на кандалах, концентрируюсь и поджигаю оковы. Сначала ничего не происходит, но потом они плавятся и спадают. Самое болезненное вытаскивать иглы из… чертов дьябольер.
Но я справился. Никто не ожидал, что помимо того, кем я являюсь у меня будут еще какие-то способности. Сейчас мне это на руку.
Раны затягиваются не так быстро, голова идет кругом, но я обязан выбраться, особенно если появилась такая возможность. Слезаю с кровати, ищу поблизости вещи, одеваюсь. Впервые за долгое время чувствую себя человеком. Жалким, слабым, сломленным, но надежда заставляет меня двигаться.
Выхожу из своей тюрьмы осторожно, оглядываюсь, ищу врагов – никого. Куда все делись? Вовремя успеваю юркнуть в нишу в стене, когда мимо проносится какой-то монстр на паучьих лапах.
Паучиха. Зовет себя Лиса. Не победить.
Жду, когда все стихнет, но слышу только начало боя.
Нужно поторопиться.
Бегу по коридору, нахожу запертые двери, взламываю замки. Мои собратья едва живые корчатся от боли, не видят меня, но думают, что я их мучитель. Молят о смерти. Но я их освобождаю. Знаю, не верится, они даже не представляют, что это действительно происходит. Думают, очередной обман, чтобы поиздеваться над ними.
