Я никогда не испытывал ничего подобного, но мое нутро буквально перевернулось при виде ее темных жаждущих жизни глаз. Почему я придал этому смысл? Почему позволил ему появиться?
Ее похищающие мои силы поцелуи, прикосновения… она позволяет мне в себя погружаться…
Я знаю, я не должен, я не… но думать об этом, вспоминать, как она насаживалась на мой…
И я ведь знал, к чему все идет. Она убьет меня, и дело с концом. Все просто. Демоны так и поступают. А я ведь сам чуть ее не убил.
Но… вот ведь странно, рана-то ее затягивается. А она… она мне шепчет. Многим позже я понял, что она там мне говорила. В тот момент важно было ее желание, ее касания, она.
И она меня не добила. Хотя могла. Всего лишь в одном движении от моего… удовольствия, через смерть. Как просто, но для нее – недопустимо.
После того случая вся моя жизнь подверглась серьезной реорганизации. Все мои морали и принципы моментально вылетели в трубу. Я ведь знал, как это работает, все просто: есть черное и белое.
Но кто же тогда она?
После того случая она снилась мне каждую ночь. И каждую ночь она приходила ко мне в постель, останавливала все протесты, целовала, приближалась, так сладко…
Все было просто.
Это было давно.
Я знаю, что влюбился в нее как мальчишка. Но было совершенно невозможно в нее не влюбиться. Да и к тому же Сэмюэль подкинул пищу для размышления. Могла ли она быть избранной? Нет, я думал далеко не об этом, это я уже принял, как нечто важное.
Я хотел ее. Так сильно хотел ее, желал, порочные желания пожирали меня…
И все ведь шло по плану. Мы похитили ее в первый раз, нам удалось это без труда.
Но пришел дьябольер. Просто страж, потому что Ойелет тоже понял, что она особенная. Очередное подтверждение, которое мне уже давно не требовалось. Просто успокоение моих братьев.
Нельзя было отпускать ее, нужно было поговорить, нужно было ее убедить… все это не имело смысла, но меня вела уже не моя вера. Меня вели другие мысли и глубинные желания.
В какой именно момент я перестал думать об общем благе и сосредоточился на ней? Кто знает? Возможно, в тот самый первый раз, когда мы были близки…
Тело сводит судорогой от мысли, что мы можем это повторить. Она станет моей, и я смогу в нее погрузиться. Да, я опорочу свое тело, но и что? В первый раз я был вроде не причем, но сейчас все по-другому. Я хочу ее, желаю, всю, целиком и полностью.
Пусть она не любит меня, ну и что? Понятное дело, что все они хотят ее, она не верит, что у меня к ней иные чувства. Признаю – не иные. Однако же когда она забеременеет… от меня… она успокоится, привыкнет ко мне.
О том, что к ней неравнодушен дьябольер стало понятно еще после первого раза, когда он ее спас. Но тогда я еще не понимал, насколько глубоко он проник в ее мир. Ему запрещена была близость с ней, и он соблюдал правила. Потому что дорожил ей. Что? Как же она не понимает, что подобное существо любить не способно? Он просто хочет ею обладать, вот и все!
Но она видела в нем то, что не видела в других. Ничего, это ничего, она молода и неопытна. Это пройдет со временем.
Конечно же я ничего не мог сделать, дьябольер был колоссально силен. Если бы я не тратил время зря, я бы точно стал сильнее и смог с ним справиться. Наверное. Но я сосредоточился на ней. И в этом стратил, знаю.
Какое же было облегчение узнать о его смерти. Как же я ликовал! Лучшее, что могло случиться! Месть со стороны других дьябольеров! Лучше и не придумаешь! Это было очевидным исходом, они же дьябольеры в конце концов. На что он рассчитывал? Знаю, сам испытывал ту же слабость, но он-то должен был понимать, что желая ее он теряет важное преимущество – свою беспощадность.
Но теперь это не важно. Теперь я мог найти к ней путь. Сколько она будет переживать? Пару недель хватит? Пишу ей, пробую пробиться, но… она не отвечает. Знаю, что читает мои сообщения. Иногда.
Каждую ночь она вновь в моих мечтах, вновь сливается со мной воедино, и мне так хорошо…
Алый Дьявол. О ком еще я мог подумать, когда в уравнении две неизбежных переменных – дьябольеры и убийства. Это разозлило меня не то слово! Я думал, она живет своей жизнью, спокойно сосуществует. А она мстит! За него! За этого отвратительного мерзкого!..
Как она может? Ей давно пора его забыть. Подумаешь сдох? Разве она не думала о нем как о спасители? Разве это не было лишь желанием спастись от неизбежного рабства? Почему она за него мстит?
Злится. На меня. За что, Лина? Да, именно Лина. Я знаю твое настоящее имя, я собираюсь вернуть тебя к жизни. К твоей человеческой жизни. Возможно, если она все-таки особенная, ей уготовано стать и порождением света.
И тогда мы будем вместе. Анжелики не живут вечно, но их жизнь увеличена за счет их благословения. Мы могли бы стать с ней настоящей семьей…
Грежу об этом каждую ночь, о том, как возвращаюсь домой с очередного рейда, а она встречает меня поцелуями. Наши дети бегут ко мне и кричат «папа вернулся!». Поднимаю их в воздух, кружу, а она смотрит на нас и улыбается так искренне, что даже слезы счастья в глазах.
Это был мой рай. Он меня успокаивал. Когда-нибудь мы там обязательно окажемся.
Но все снова рушится за одно мгновение. Вижу Гила, хочу обсудить с ним пару заклинаний, которые мне нужны для защиты Лины, но тут узнаю правду, которой не должно быть!
Дьябольер жив! Жив! Как он выжил?! Это же невозможно! Гил рассказывает о долге и спасении, но я его не слушаю, я думаю о другом! Если она узнает, если она только намеком поймет, что он не погиб… все будет потеряно.
Рейд на архидемона – как же долго он длился. Многие анжелики пострадали, Гил и Рэд во главе, возвращаемся в монастырь, и они берутся исцелять их. Обсуждают найденный артефакт, думают, где искать о нем информации и прочее. Я же дожидаюсь, когда внимание будет не на мне, и незаметно отправляюсь в келью.
Если по каким-то причинам дьябольеры не смогли сделать дело, я закончу его за них.
Знаю, это неправильно, добивать лежачего, того, кто даже в себя прийти не может. Но иного выбора нет. Нужно с ним покончить и больше никогда не вспоминать. Она с этим смирилась, или смирится когда-нибудь. Но о том, что он выжил она уже не узнает.
Достаю клинок, приближаюсь к келье, осматриваю коридор – никого. Все складывается как нельзя кстати.
Захожу внутрь, закрываю дверь, запираю ее на замок, осматриваю комнату. Пусто, только покрытое испариной тело этого мерзкого порождения зла лежит на кровати у стены. Дышит, все еще дышит.
Это ненадолго.
Подхожу ближе, внимательно наблюдаю за его закрытыми глазами. Видно, как ему плохо, как он страдает. На секунду во мне просыпается сострадание, но я быстро душу его ненавистью исполнения приговора.
