Я больше чем уверен, что она не планирует заводить детей.
Никогда!
Глава 18
Маргарет — Кристи
Горячие потоки воды окутывают моё тело, когда я стою под душем. Так приятно… м-м-м… до чертиков и до звездочек в глазах!
Купчинский рвался в бой, а если выразиться точнее, то настойчиво просил впустить его в душевую кабинку, когда я там вымываюсь, но… но…
Именно поэтому я стою голой и одинокой, по собственной воле, а по ногам медленно стекает сперма, которую юрист запустил в мою вагину.
Переживаю ли я по поводу этого? Могу ответить — нет. Твердое нет. Как известно, я не могу забеременеть, потому что у меня скоро должны быть гости и я даже прикупила красный ковер для них! Ха! Правда, не слишком длинный — где-то так на четыре дня, а после них скручу коврик и выброшу тех гостей! Погостили, повеселили и хватит! Пора и честь иметь и не засиживаться!
От странных и шибанутых, на мой взгляд, сравнений, на моём лице появилась улыбка, с которой я начала намыливать своё тело и доводить его до стерильной чистоты.
— Купчинский, долго не засиживайся в душе. Нам ещё в магазин нужно пойти, — предупредила юриста и прошла мимо него голой. Парень поедал моё тело, словно мороженое, а во мне росла гордыня за своё тело!
— Я буду мыться ровно столько времени, сколько и ты.
— Вижу кто-то взял эмоции под контроль? — с насмешкой спросила и зашла в спальню.
— Ты о чем? — Владимир стоял в дверном проеме и снова начинал лакомиться.
— О твоем пожирающем взгляде, — натягивая стринги, отвечаю я.
— Я должен был скрывать его? — парень свел брови домиком и сверкнул своими глазищами на мой зад.
— Я о том, что по твоему лицу слишком хорошо все читается и ты готов к новому забегу. Ты же меня уже раздел и трахнул в мыслях. Не так ли? — склоняюсь к чемодану, от чего моё тело становится в сексуальную позу и достаю кофту, которую планирую одеть.
— Ты же сама провоцируешь этими своими выкрутасами, — говорит и обводит круг правой рукой, указывая при этом на меня. Смех внутри меня рвется на волю, и я прошу «придержать лошадей», ибо диалог ещё не завершён.
— Какими? — приподняв бровь, спрашиваю практически с серьёзным выражением лица. По крайней мере я стараюсь!
— Бля, Крис! Этими прогулками г-о-о-о-л-о-й и наклонами за кофтой и ещё десятками разных выкрутасов.
— Так я тебя завожу все время? — интересуюсь и наклоняюсь за джинсами. Купчинский тяжело выдыхает и прикрывает глаза, а за это время я успеваю просунуть одну ногу в штанину.
— Да-а… все время, — не открывая глаз отвечает тот, а я снова задаю вопрос и на этот раз не сдерживаю улыбки, ведь это капец как трудно!
— И даже когда писаю на унитазе?
— Что? Ты серьёзно сейчас это сказала? — теперь карие глаза вытаращились на моё лицо.
— Вполне, — довольно спокойно отвечаю с той же самой мимикой — «32 наверху». — То как? Завожу?
— Издеваешься? — вот теперь и я получаю улыбку.
— Не-е-т! — нагло вру.
Мы стоим друг от друга в нескольких шагах и продолжаем смеяться до тех пор, пока юрист не оказывается возле меня и не берет на руки и прижав к стене возле двери, не начинает целовать.
А я что? Конечно, отвечаю.
Тело ещё не забыло прежние ощущения, ведь в душе я думала о члене юриста, поэтому белье с легкостью имеет возможность сполоснуться, если я не закончу этот страстный поцелуй. Ведь Купчинский разошелся не на шутку!
— Вов, — бормочу в губы и делаю попытку отстраниться.
— Что не так? — сбитым дыханием спрашивает парень и смотрит в самую душу, а не в глаза.
"Гадство! Какой же он неординарный!" — отчеканивает свой комментарий моё "я".
— Я голодна. Очень, — ною, потому что прекрасно понимаю, что иначе хера два мы выберемся из квартиры.
— Ты сама виновата в этой ситуации.
— Э-э-э! Это что за наезды? — возмущаюсь.
— Разве я не прав? — густые брови снова становятся в позу домика, от чего я смеюсь и отвечаю:
— Ты просто заводишься с полуоборота, но это не меняет того, что я голодна, так же, как и ты. А вот сексом сыт не будешь!
— Последняя фраза похожа на поговорку, но в ней не о сексе идет речь.
— А у меня как раз о нем, поэтому опускай меня и иди в душ.
Волей-неволей, но парень опускает меня на твердую поверхность, а после этого идет в ванную комнату молча.
Я понятия не имею сколько времени нам придётся пожить в Сакраменто, поэтому решаю разложить хотя бы половину вещей в шкаф.
Еще с детства я была интересным ребенком и любила делать потайные тайники. Отец всегда говорил, что это гены матери, ведь и она любила таким заниматься. И именно во время раскладывания наших вещей в шкаф, я вижу выцарапанную букву «С» на задней стенке. Если не присматриваться, то заметить её трудно, но вот я знаю, что она там есть!
Где-то минуту стою столбом, а в то время мой указательный палец проводит по букве, и я решаюсь…
Руки дрожат, но не очень. Прошло же столько времени…
В тайнике была небольших размеров деревянная шкатулка, которую я держала в руках, сидя на кровати.
Содержимое небольшое, но такое ценное: фотография родителей на фоне нашего домика, в котором я родилась, ведь роды были стремительные, хотя я первый ребенок. А ещё была мамина цепочка с подвеской в виде знака бесконечности, которую ей подарил отец и я, её неизвестно чего берегу, а до того её берег и отец в своём столе. Рядом — белая салфетка, на которой кровь Ислы.
Я часто видела, как Роберт плакал поздними вечерами, держа в руках этот платочек, поэтому кроме материнской крови там были и отцовские слёзы — он был пропитан отчаянием и болью. Насколько мне известно, этот платок был в маминой руке, когда она умерла.
В руках оказалась фотография, от которой взорвались совсем другие эмоции — счастье, спокойствие, любовь…
— Что это? — послышалось совсем близко, отчего я подняла взгляд и встретилась с глазами Купчинского.
— Воспоминание, — совсем невесело ответила, хотя губы растянулись в хилую улыбку.
— Это твои родители? — присев возле меня и взглянув на фото, спросил Володя.
— С чего такие выводы?
— Вы похожи, кажется, — пожав плечами, ответил тот.
— Да. Родители, — с грустью ответила и провела подушечками пальцев по их лицам.
— Очень красивый пейзаж. Где это?
— Новый Орлеан.
— Так ты из тех краев?
— Можно и так сказать.
