– Не набивайтесь, кому сказала! Самим же дышать здесь нечем! – изредка покрикивала она. Народ безропотно повиновался, волна нетерпеливых откатывала назад за порог.
Дождавшись удобного момента, Протасов чуть повернул голову и осмотрелся. Очкастый старик топтался позади, за ним недавно нырнула в магазинную темень молодая женщина неприметной наружности. Она тоже не обращала внимания на молодого человека и упрямо пялилась на прилавок.
«Пора», – решил Мишка и потянулся к бабкиной сумке…
* * *
Раньше ему уже приходилось красть, но только делалось это по-другому – не в присутствии хозяев, втихаря. К примеру, однажды они с Генкой украли из общего коридора коммунальной квартиры велосипед. Для кражи они выбрали удачное время: утром, когда большинство жителей квартиры разошлись по делам. В тот же день они продали велик на Волочаевской, за железной дорогой.
В другой раз они вскрыли сарай в соседнем Пестовском переулке. Тогда разжились мешком картошки и столярным инструментом. Дело происходило ночью, сработали быстро и без шухера. Ни одна живая душа так и не догадалась, кто это сделал.
Сегодня жизнь заставила лезть в сумку, висящую на руке хозяйки. И при большом стечении народа. От страха подрагивали коленки, а от волнения стали влажными ладони.
Кошелек он нащупал. Тот лежал на самом дне пустой сумки. Мишка осторожно зажал его двумя пальцами и потащил…
Добыча оказалась тяжеловатой – видать, вместо бумажных денег бабка таскала с собой одну мелочь. Скорее всего, торговала семечками на базаре или сидела на паперти возле церкви.
Он почти вытащил свой улов. Матерчатый кошель с массивной металлической застежкой уже показался над сумкой – оставалось приподнять его чуть повыше и незаметно сунуть за пазуху. План дальнейших действий созрел в Мишкиной голове заранее. Сразу после кражи он намеревался предупредить стоявшего сзади старика, что на минуту отлучится. Сам же покинул бы магазин и скоренько нырнул за угол. А там ищи ветра в поле!
Но все обернулось иначе. Когда кошелек окончательно покинул дерматиновую сумку, в запястье Протасова кто-то вцепился. Да как вцепился – мертвой хваткой!
– Ты что же это, шельмец, вытворяешь? – проскрипел возмущенный мужской голос.
«Дед!» – пронеслось в голове. Мишка рванулся было в сторону, но вторая дедовская рука ухватила его за воротник рубахи.
По полу поскакали оторванные пуговицы. Бабка запричитала, народ отпрянул в стороны. Как показалось Мишке, все вокруг пришло в движение – не только люди, но и прилавок, стены, висевшая под потолком лампочка…
– Кошель-то мой! Кошель! – закричала бабка, пока Протасова волокли к выходу из магазина.
– Вы только поглядите на него! – визжала вслед другая тетка, помладше.
– В милицию его немедля! – советовал инвалид на костылях. – Тама из него живо дурь-то вышибут!..
Оказавшись на улице среди людей, которые не видели момента кражи, Мишка решил давить на жалость и заканючил:
– Отпустите! Я ничего не сделал! Чего вы ко мне привязались?
Но где там! Разговор с воришками в Москве всегда был коротким. Тут же выискалась добровольная помощница – голосистая толстуха, повисшая на другой его руке. Какой-то доброхот подробно объяснял, как сподручнее – дворами – добраться до ближайшего РОМа. (РОМ – районный отдел милиции)
Обалдевшего Мишку и впрямь поволокли к ближайшему двору. Он совершенно растерялся, обмяк и поплелся, не сопротивляясь. Грудь ходила ходуном, мутный взгляд бездумно скользил по округе, в голове рождались картинки одна страшнее другой. «Для чего я зашел в этот проклятый район? Зачем остановился около магазина? Почему занял очередь и полез к этой чертовой бабке?» – костерил он себя.
Его тащили ко двору, вход в который находился справа от хлебного магазина. А слева от крыльца и людского скопления вдруг раздался громкий свист. Обычно так свистели пацаны, сунув в рот пальцы.
Народ разом повернул головы к заклеенной старыми афишами тумбе. Возле нее стоял шалопай в широких штанах, в порванной рубахе и в кепке-малокозырочке. Жуя папиросный мундштук и нахально улыбаясь, он крикнул:
– Чего рты раззявили? Там на углу Маяковского речную рыбу задешево дают!
Мгновенно позабыв о незадачливом воришке, очередь взволновалась. В паре кварталов от хлебного действительно был рыбный магазин. Народ загудел, стал обсуждать новость.
Мишка всего этого не слышал – уши словно заложило, заткнуло пробками. Завернули за угол. И тут в действительность его вернул сильный толчок. Встрепенувшись, он увидел, как висевший на его руке дед неловко взмахнул палкой и повалился наземь; по асфальту поскакали его очки. Голосистая толстуха взвизгнула и шарахнулась в сторону.
Внезапно Протасов понял, что свободен, что на руках у него никто не виснет, никуда его не волокут.
– Чего вывеску (вывеска – лицо) вытянул? – послышался знакомый голос. – Дергай за мной!..
Рядом, как из-под земли, вырос Амбал, за ним маячил плечистый парень – Мишкин ровесник. Амбал схватил дедову палку, разломал ее об колено, обломки забросил в кусты. А плечистый с разворота отвесил толстухе смачного пинка под зад. Взвыв от боли, та начала звать на помощь.
Но троица пацанов уже неслась дворами в сторону Таганской…
* * *
– …Удачно мы тебя вырвали (вырвать – освободить задержанного, напав на конвой) – улыбался Амбал, шагая по тротуару Малой Андроновской.
С момента неудавшейся кражи прошло минут десять, а Мишка все еще не верил в свое чудесное спасение.
– Как ты вообще там оказался? – разводил он руками.
– Случайно. Мы с корешами с Покровского вала топали. Марку там гнали (гнать марку – ездить на автобусе, с целью кражи у пассажиров-попутчиков). Глядим, у магазина буза…
В компании с Амбалом были его дружки: светловолосый Степка-свисток – складный конопатый парнишка среднего роста и Чуваш – коренастый крепыш с простоватым крестьянским лицом и с фиксами из белого металла. Представляя их, Амбал коротко пояснил, что глазастый, быстрый и осторожный Степка всегда стоит на шухере, может вовремя предупредить или привлечь к себе внимание. Что тот и сделал залихватским свистом возле хлебного магазина. Чуваш ценился за бойцовские качества: был безрассудно смел, крепко стоял на ногах, мастерски орудовал кулаками, а при случае мог и «пощекотать перышком».
Разметав возле магазина «конвой», пацаны несколько минут петляли бесконечными лабиринтами дворов между Марксистской и Таганской. Бежали так, что дыхание сбивалось на хрип. И только свернув на Андроновскую, перешли на шаг. Топали они на хату, где проживала девушка Амбала – Зойка.
– А как же ее папаша, который злой на тебя? – припомнил недавний разговор Протасов.
На что приятель с ехидной улыбочкой ответил:
– Нету папаши.
