Егор Савельевич по-настоящему любил свое дело и отдавал ему все свободное время. Семья и ее благополучие, разумеется, находились на первом месте, а на втором и на всех последующих местах стояла работа. Пока молодожены снимали угол в коммунальной квартире, у Егора возле окна стоял письменный стол, где он изучал мудреную техническую литературу, где возился с чертежами и макетами моторов.
В маленькой комнатушке семья ютилась долго – даже рождение дочери не повлияло на решение жилищного вопроса. Но стоило Егору Протасову получить назначение на должность главного инженера моторостроительного завода, как власть тут же проявила к нему благосклонность. Семья переехала в отдельную квартиру, расположенную на третьем этаже старого добротного дома в тихом центральном районе столицы. По сравнению с прежним жильем это были царские хоромы. Квартира оказалась настолько удобной и просторной, что Егор Савельевич запросто разместил в ней рабочий кабинет. Помимо кабинета в ней были кухня, гостиная с новым фортепиано, спальня и две небольшие детские комнаты. Свой кабинет Егор Савельевич обустроил с любовью и даже с некоторым размахом. По одной глухой стене он соорудил от пола до потолка стеллаж и полностью заставил его книгами, хранившимися доселе в бесчисленных стопках. По другой стене стоял рабочий стол с зеленой настольной лампой и письменным прибором. А ближе к окну он притулил небольшой верстачок с тисками и необходимыми слесарными инструментами. Это было его хобби.
* * *
В другой раз Мишка ни за что бы не покинул свою комнату. Так и сидел бы, насупившись, за столом, рисуя ненавистную сестрицу и чиркая ее карандашом. Такие обиды, какую он вытерпел сегодня, он не прощал долго. Шмыгал бы носом, глотал бы собственные слезы, но оставался в гордом одиночестве вместо того, чтобы пить чай и уминать вкусный пирог со сладкой черемухой.
Но папа приказал привести себя в порядок и зайти к нему в кабинет. Деваться было некуда. Ополоснув лицо и надев чистую рубашку, Мишка поплелся в коридор…
– Смелее, смелее, – подбодрила его мама.
В кабинете друг за другом появились Анна и Михаил. Лидия Николаевна вошла последней, тихо притворив за собой дверь.
Егор Савельевич в задумчивости стоял возле верстака. Темный выходной костюм и белая сорочка с полосатым галстуком смотрелись на фоне слесарных инструментов несколько необычно. Он редко ругался и еще реже повышал голос на своих детей. Наверное, поэтому дети ужасно боялись его недовольства.
Одной рукой Егор Савельевич опирался на край верстака, другую почему-то прятал за спиной. Лицо его при этом оставалось спокойным и даже добрым.
– Анна, Михаил. И ты, Лидия, – начал он с той же торжественностью, с которой недавно поздравлял за столом дочь. – Я пригласил вас в свой кабинет, чтобы познакомить с недавно законченной работой.
Немного развернувшись к свету, глава семьи показал то, что было спрятано за его спиной.
– Ух ты! – зачарованно прошептал Мишка.
– Какая прелесть! – всплеснула руками Анна.
На ладони отца в лучах вечернего солнца сияла отполированной поверхностью бронзовая фигурка высотою сантиметров десять-двенадцать.
– Это же лев? – справилась супруга.
– Лев, – кивнул Егор Савельевич. – Но непростой.
– А можно посмотреть? – наперебой загалдели дети.
Отец остановил их твердым жестом:
– Я еще не закончил. Видите, на поверхности бронзового льва мелкий текст?
– Да, видим, – ответила за себя и за брата Анна.
– Его можно прочитать лишь в том случае, когда лев полностью собран.
– А разве он разбирается? – изумленно спросил Мишка.
Вместо ответа Егор Савельевич произвел несколько понятных только ему манипуляций, после чего красивый лев распался на отдельные бронзовые части. На каждой виднелся соответствующий вензель. Первую деталь с витиеватой буквой «М» он подал сыну. Вокруг буквы красиво рассыпались узоры из ветвей и листьев.
– Это спичечница – очень полезная для настоящего мужчины штука. Держи. Она твоя.
Дочери он протянул зеркальце с ручкой, на обратной стороне которого виднелась буква «А».
– Спасибо! Я давно о таком мечтала! – прошептала Анна, чмокнув отца в щеку.
– Тебе, Лидия, заколка для волос.
Приняв подарок с буквой «Л», супруга благодарно улыбнулась.
– Ну а мне достается зажим для галстука, – сказал Егор Савельевич и прищепил им свой галстук к белоснежной сорочке. На зажиме красовалась буква «Е».
Бронзовый лев настолько заинтересовал брата и сестру, что они напрочь позабыли о размолвке. Досконально изучив свои части, они принялись осматривать мамину заколку.
– Папа, а что написано на собранном льве? – наконец подняла взгляд Анна.
Отец спрятал зажим в карман и присел в небольшое кресло сбоку от верстака.
– Об этом я и хотел с вами поговорить.
Брат с сестрой поняли, что разговор еще не окончен, и, собрав волю в кулак, отвлеклись от только что полученных подарков.
– Вы уже не маленькие. Тебе, Миша, десять лет. Анне сегодня исполнилось тринадцать. Я могу с вами общаться, как со взрослыми людьми?
Папа впервые произнес подобные слова, это насторожило.
– Да, – снова за обоих ответила Анна.
– Тогда наберитесь терпения и внимательно послушайте меня…
* * *
Завладев вниманием детей, Егор Савельевич коротко, но очень красочно изложил историю дворянского рода Протасовых. Мишка с трудом понимал, что к чему. Зато Анна слушала, затаив дыхание.
– Я очень прошу вас никому не рассказывать о том, что вы – потомки знатного рода, – закончил отец. – Это очень серьезно и касается безопасности всей нашей семьи. Также лучше помалкивать и о бронзовом талисмане. Поняли?
Анна кивнула, а Мишка вдруг вспомнил про надпись.
– А что же написано на льве, па-апа? – заныл он.
– Во-первых, вам надлежит знать, что на гербе нашего рода изображен лев. Поэтому талисман изготовлен именно в таком виде. Во-вторых, надпись на бронзовом льве не простая. Прочитав ее, вы узнаете тайну дворянского рода Протасовых.
– Тайну?! – хором удивились дети. – Давайте его снова соберем!
– Мы обязательно соберем льва, но произойдет это в тот день, когда младшему из вас исполнится восемнадцать лет.
Мишка поначалу ничего не понял, а сестра его, быстро произведя в уме подсчеты, по-мальчишески присвистнула и разочарованно протянула:
– У-у-у… Это случится аж через восемь лет. В одна тысяча девятьсот сорок первом году…
– Да, не скоро, – согласился Егор Савельевич. – Однако тайна того стоит. И я очень надеюсь, что ожидание этого значительного события сдружит вас и заставит позабыть разногласия. Ну, как, договорились?
