Глава семнадцатая
Москва; июль 1945 года
- …Первая версия выглядит более правдоподобно, - зевнул Егоров.
- А вот вторая… - Старцев разлил остатки водки по кружкам, пустую бутылку завернул в газету и положил на соседний стол. – Согласен, вторая версия чересчур - ни разу на фронте не слыхивал, чтоб кто-то прикарманивал документы, убитых бойцов.
Васильков возразил:
- Ты, Ваня, не забывай из какого контингента формировали эту отдельную роту. Мы-то с тобой воевали в окружении нормальных людей, а Протасов, сам понимаешь…
Изредка, когда усталость и напряжение доходили до предела Иван Харитонович дожидался вечера, отправлял молодёжь по домам, а ядру группы из опытных и возрастных сыщиков предлагал ослабить нервы. Егоров, Бойко, Васильков и он сам усаживались за стол, доставали бутылку водки, нехитрую закуску, папиросы и, понемногу выпивая, продолжали работу.
Вот и сегодня организовали ужин, чтоб отвлечься, проветрить мозги, а через несколько минут снова заговорили о деле.
- А мне обе версии не по нраву, - признался вечный скептик Олесь. - Зиновьев перед смертью назвал убийцу – Амбал, то бишь Сермягин. Приметы по описанию свидетелей совпадают. Откуда взялся этот Протасов?
Васильков, изучавший материалы уголовного дела о нападении на инкассатора напомнил:
- Протасов тоже невысокий ростом - ниже ста семидесяти.
- Что без толку вспоминать Амбала, если его след простыл, - пахнул водку Старцев, похрустывая свежим огурцом добавил. - Не от хорошей жизни мы взялись распутывать этот клубок с Протасова. Нет у других концов, понимаешь!
Остальные последовали примеру Ивана и допили содержимое кружек. Егоров переместился к открытому окну, достал из коробки папиросу, чиркнул спичкой:
- Да, версий многовато. И Протасов мог закосить под старого дружка Амбала, и сам Амбал мог объявится в Москве после долгих гастролей по стране, - задумчиво изрек он. - Одно скажу - комиссар тысячу раз прав, советую поискать последнего из списка. Если Хакимов в жив и обитает в Москве, то следовало бы его осторожно прощупать. Кто? Откуда? Чем занимался и занимается, а после ловить убийцу на живца.
С этим выводом согласились все. Кем были люди, из полученного сегодня списка? Кто и за что их убивал, сыщики пока не знали. Они лишь предполагали. И наиболее стройное предположение, опять таки, вытекало из версий Василькова.
Ужиная, он предложил её подкорректированный вариант - по его мнению Протасов не погиб в декабре 1941 года, а перебежал после неудачной атаки к немцам. Некоторое время спустя, его, в составе разведывательной или диверсионной группы, перебросили через линию фронта для работы в Москве. В конце 1943 года Михаил Протасов внезапно столкнулся с непредвиденной проблемой - с повальной эпидемией гриппа. Вероятно несколько человек из его группы умерли и он решился на отчаянный шаг - привёл оставшихся шестерых в больницу к родной сестре, Анне.
- Зачем он это сделал? Ведь можно было обратиться в любую другую поликлинику или больницу, и не встречаться сестрой, которая считала его погибшим.
- Видимо, основной причиной стало зеркальце в бронзовой оправе. После того, как Анна оказала больным медицинскую помощь Михаил расправился с ней по дороге домой и завладел её частью талисмана.
По окончанию войны, группа Протасова прекратила подрывную деятельность, бывшие агенты залегли на дно, поменяли место жительства, устроились на работу, приняли вид мирных москвичей. И вот тут произошло нечто серьёзное, возможно Протасов получил какой-то приказ из-за кордона, ведь расформирование Абвера в 1944, как и полное поражение в войне, вовсе не означали ликвидацию разветвлённые разведывательной сети. Не выявленные советской контрразведкой агенты, которых оставалось несметное множество, затаились, замаскировались. Кто-то из них больше не хотел работать против победившего СССР, а кто-то напротив - горел желанием продолжить опасную игру. Протасов, возможно, испугался за свою шкуру и решил замести следы, уничтожив свидетелей своего сотрудничество с немецкими разведслужбами.
Всё это предстояло выяснить, а пока, покончив с ужином, сыщики собирались разойтись по домам. Бойко прихватил свёрток с мусором, Егоров сунул подмышку завёрнутую в газету пустую бутылку, все направились к двери и вдруг на столе Старцева зазвонил телефонный аппарат.
- Майор Старцев, - поднял он трубку, лицо его удивленно вытянулась. - Добрый вечер, Лидия Николаевн. Нет, нет не занят… слушаю вас.
***
Отдых пришлось отложить на неопределённое время. Взяв служебную машину, все четверо понеслись по вечерней Москве в Хомутовский тупик к вдове инженера Протасова.
Голос у неё был не испуганный, а какой-то потерянный, обиженный, дескать, как же так можно - забирать последние у нищих. Передавал по дороге подробности телефонного разговора Старцев.
- А что ещё украли помимо муки и хлеба? - спросил Егоров.
- Выгребли все остатки продуктов. Ей хранить-то их было негде – лежали, завёрнутые в газету на столе и на подоконнике. Сволочи!
От Петровки до Хомутовского, по пустынным улицам ночной Москвы, доехали быстро, отыскали барак, ближе других домов стоящий к железной дороге, светя фонариками под ноги, поднялись в коммунальную квартиру.
Женщина была очень расстроена, едва сдерживала слёзы.
- По врачам сегодня ходила в районную поликлинику, просидела там в очередях, - рассказывала она, ведя сыщиков в свою маленькую комнату. - Устала очень, сил совсем не было. Кое-как дошла до дома, прилегла, вечером решила приготовить ужин, а продуктов то и нет. Тут и заметила, что некоторые вещи не на своих местах.
Сыщики вошли в комнату.
- Я не трогала вещи, которые лежат не на своих местах, - продолжала Лидия Николаевна. - Вот столовый ножик, почему то на подоконнике, шерстяная кофта - она очень старая, я в ней только дома хожу - висит на кроватной каретке, я её всегда вешаю на плечики, а плечики на гвоздик.
После беглого осмотра комнаты, окна, двери и старенького дверного замка, стало ясно, что в отсутствие хозяйки здесь кто-то побывал. Дверное полотно не пострадало, значит замок открыли дубликатом ключа или отмычкой.
- Соседей хорошо знаете? - поинтересовался Егоров.
- Да, кивнула женщина. - Все порядочные люди, семейные, работают. Пьющих и гулящих нет.
Постукивая тростью по деревянному полу, Старцев прошёлся по комнате:
- Продукты утащили все подчистую? - спросил он.
Вдова без сил опустилась на тахту, на которой когда-то спала её дочь.
- Все, - еле слышно ответила она.
- И много у вас их было?
- Откуда же быть-то многому? В начале месяца отоварила карточки, кое-что уже подъела, остальное лежало на столе и на подоконник.
