Зверев расстегнул кобуру убитого сержанта и указал на лежавший в ней пистолет.
– По-вашему, Комельков стал душить Лычкина, тот достал пистолет, ударил подозреваемого рукоятью и, прежде чем скончаться, засунул пистолет обратно в кобуру! Вы хоть немного думайте, лейтенант, прежде чем нести ерунду!
– Виноват, – промямлил дежурный.
– Если бы сержанта душили, на шее должны были бы оставаться следы, – уточнил начмед.
– Эти двое не нападали друг на друга, с ними расправился кто-то третий, – подытожил Зверев.
– Он, кажется, пришёл в себя! – воскликнула Софья Юркина.
Зверев шагнул к Комелькову и опустился на колено. Лёнька открыл глаза и тупо озирался по сторонам.
Увидев перед собой Зверева, он прохрипел:
– Я узнал его… Он здесь, он теперь мент…
– Спокойно! Ты узнал человека, который убил сержанта! Так? – спросил Зверев.
Лёнька кивнул и застонал от боли.
– Этот же человек напал и на тебя? – крикнул Зверев.
– Да… – превозмогая боль, простонал Лёнька и снова потерял сознание.
Зверев схватил Лёньку за рукав.
– Ему нужен покой. Перестаньте его трясти, – воскликнула Юркина.
Зверев отступил, но, увидев, что Лёнька снова пришёл в себя, снова придвинулся к нему.
– Вы шли по коридору и…
– Я его узнал… узнал эту сволочь.
Лёнька снова застонал, его глаза смотрели в пустоту. Он дёрнулся, провёл по лицу окровавленной рукой, оставив на нём тёмный багровый след.
– Фишер!.. Это был Фишер? – Зверев старался не трясти Лёньку и говорил как можно спокойнее.
– Что вы делаете? Вы же его убьёте! – закричала Софья Павловна.
Карен Робертович, подошёл к Юркиной и отвёл её в сторону.
– Ты узнал убийцу? – в очередной раз переспросил Зверев.
– Узнал! Я его узнал… – Лёнька затрясся, и Зверев понял, что раненый смеётся. – Подумать только: рыбак рыбака…
– Это был Фишер?
Лёнька, словно опомнившись, дёрнулся и стал озираться по сторонам.
– Фишер! Фишер! Конечно… Я же его нарисовал! Где? Где рисунок? – Лёнька попытался приподняться на локтях, но тут же откинулся назад. – Он забрал его! Сволочь! Забрал мой рисунок!
– Не волнуйся, – Зверев придержал руку Лёньки. – Постарайся ещё раз спокойно рассказать, что здесь случилось.
– Да-да… конечно! Меня вели по коридору, вот этот, – Лёнька указал на мёртвого сержанта. – И тут я увидел этого. Он сразу всё понял! Понял, что я его узнал! Я закричал! Он ударил вашего в грудь, тот тут же рухнул. Это тот же самый удар! Удар Фишера! Когда он бросился ко мне, я прижал руки и вжался в стену. В этот момент он ударил, но попал по рукам. После этого он выхватил пистолет и ударил по голове. Я мог бы закрыть и голову, но я боялся… Так боялся оторвать руки от груди… Вы точно не нашли рисунок?
Зверев помотал головой. От целого потока слов вены на висках Лёньки надулись, кровь выступила из-под повязки. Его лицо перекосилось, но он продолжил:
– Я сделал всё, как и обещал. Я нарисовал портрет Фишера, и ещё… Я должен был сказать это сразу… – Лёнька вцепился Звереву в пиджак и рванул на себя, прошептав в самое ухо. – Андрей! Фишер вернулся за Андреем…
Лёнька в последний раз дёрнулся, закряхтел и застыл, не разжимая руки.
* * *
Они сидели в кабинете Корнева уже два часа. Несколько минут назад Карен Робертович зашёл в кабинет и предварительно сообщил, что младший сержант Лычкин умер от остановки сердца.
– Ты хотя бы семечки, что ли, грыз! А то все губы себе искусаешь! – покачал головой Зверев, когда Карен Робертович вышел, осторожно закрыв за собой дверь.
Он сидел на подоконнике и курил в форточку.
– Отстань! Сейчас мне совсем не до твоих шуточек.
– А я и не шучу. Курить не стоит, а вот семечки…
Корнев что есть мочи бахнул кулаком по столу.
– Да прекрати ты, наконец!
– Ты так свою Леночку до инфаркта доведёшь. Она ведь каждый раз, после такого грохота, или выкриков твоих, к двери подходит и слушает. Ты бы проверил, может и сейчас стоит!
– Да пошёл ты! Тебе надо, ты и проверяй! – Корнев снова вынул из стола очередной карандаш и принялся его точить. – Дурак! Какой же я дурак! Нельзя былоотпускать Комелькова, а мне загорелось поскорее рожу этого фрица увидеть. Теперь вот пойди и угадай, как эта сволочь выглядит.
Зверев пожал плечами:
– Да уж, Лычкина, конечно, не вернуть, да и Лёньку, признаться, мне тоже жаль, но теперь мы имеем то, что имеем. Зато теперь районы поиска у нас более-менее обрисовались. Сам посуди: искать Фишера по всему городу всё равно что искать иголку в стоге сена. Никакая агентура нас бы на него не вывела. Если бы мы объявили его в розыск, и развесили бы его портреты на каждом столбе, он бы наверняка затаился. К тому же по рисунку не так уж и просто опознать человека. Он мог бы как-нибудь изменить внешность. Например, отрастил бы бороду и усы. И не факт, что рисунок Лёньки был таким уж и идеальным.
– Всё равно рисунок, даже плохой – это лучше чем ничего. К тому же у нас больше нет свидетеля, который бы мог опознать Фишера, а это просто катастрофа.
– Согласен, но давай всё же будем исходить из того, что имеем, а не истерить и киснуть, – продолжал рассуждать Зверев. – Теперь мы практически наверняка знаем, что Фишер в городе. Наши предположения о том, что он где-то раздобыл форму и выдаёт себя за сотрудника милиции, скорее всего, оказались неверными. Теперь мы предполагаем, что Фишер не просто изображает милиционера, а таковым и является. Остаётся заняться чистой математикой пока что, сделав весьма приблизительные подсчёты. В Управлении работает чуть больше шестидесяти человек. Из них таких, как я и ты, – старожилов, которые работали здесь ещё до войны, и которых мы знаем в лицо, наберётся около двадцати. Остальные новички, которые вступили в наши ряды уже после войны. Если бы не недавнее увеличение штатов, которое прошло три месяца назад, то подозреваемых было бы меньше, а так имеем то, что имеем, а именно около сорока потенциальных подозреваемых.
– Быстро же ты как всех сосчитал! – язвительно заметил Корнев.
– Просто я не убиваюсь о потере ценного свидетеля и не перевожу карандаши, как некоторые! Я думаю и рассуждаю!
– Ну-ну, давай, что ты там ещё надумал?
– Так вот! Если не брать в расчёт посетителей, которые могли оказаться в Управлении случайно и вряд ли ходили бы по коридорам без сопровождения. Если отбросить женщин и тех, кто был в командировках, на выходных и в отпусках – эти сведения мы непременно запросим в отделе кадров – думаю, что останется не больше двадцати. Мы составим список оставшихся и с пристрастием допросим всех дежурных по КПП, чтобы исключить тех, кого сегодня точно не было в Управлении и, надеюсь, что список ещё уменьшится. По моим прогнозам, останется человек пятнадцать.
