— Именно этим мы в настоящий момент и занимаемся, — сообщил он.
— Вот и занимайтесь. По ту сторону двери моего кабинета! — велела миз директор, указав мощной нижней челюстью в направлении выхода и обратила пылающий гневом взор на документы, разбросанные по столу.
Детектив огляделся в поисках огнетушителя. На крайний случай — детектора пожарной сигнализации. Когда поиски увенчались успехом, Коллинггейм, игнорируя возмущение хозяйки, направился к столу. Тайни молча двинулась следом. Идущие на смерть, приветствуют тебя. Аве Цезарь! Алекс выдвинул стул для китиарки. Затем сел сам, закинув ногу на ногу, после чего спросил:
— О чем вы разговаривали с миз Стоунбридж в день, когда ее сумочку доставили из офиса сенатора Брукса?
Амадина на мгновенье переменилась в лице. Она быстро взяла себя в руки, но выражение, которое промелькнуло у питбульши, определенно было страхом.
— Я не вижу никакой связи между теми событиями и ее смертью, — заявила миз Монтенегро, вскинула подбородок и сложила руки под грудью. Грудью, кстати, природа извинилась перед питбульшей за лицо. Если его так можно было назвать.
— Потому что вы директор редакции новостей. А я — детектив, — напомнил Коллингейм. — Мы можем видеть ситуацию по-разному. Это нормально. Так о чем был разговор?
— Ни о чем. Я отдала ей сумочку и попросила оставить сенатора в покое, — свысока сообщила Амадина.
— А она? — поинтересовалась Тайни с дебиловатой улыбочкой.
— А она заявила, чтобы я не совала нос не в свое дело! — сорвалась директриса. — Безответственная дрянь! Она что, не понимала, что тем самым подставляет всех?! Нас всех!
— Чем? — в очередной раз скосила под дурочку Роул.
— Вы знаете, сколько раз мне приходилось выслушивать ругань от высокопоставленных лиц? Политиков? Дельцов? Медиафигур? — вопросила Амадина, всем своим видом показывая, что простые смертные не вынесли бы тяжких испытаний, выпавших на ее долю. Под 'простыми смертными' подразумевались слушатели. — Да после каждого репортажа! Мне угрожали закрыть канал, скормить меня киборгам, снять с должности… Сколько лестных эпитетов я выслушала в свой адрес. Как много нового узнала о себе. Но Брукс… Брукс — это слишком даже для Хельги. Тут она окончательно потеряла всякий стыд и совесть. Замахиваться на Брукса — это, — тут миз Монтенегро скривилась, — простите, как пИсать на оголенный провод под высоким напряжением: нужно быть полной идиоткой.
Или в изоляционных ботинках, дополнил про себя Алекс.
— Вы знали, что Хельга была помолвлена с Рональдом Бруксом? — спросила в этот момент Тайни с выражением крайней невинности.
Всё-таки бабы — мстительные сучки. Даже те, которые очень умные. Или считают себя таковыми. Лицо Амадины последовательно сначала стало белым, потом — зеленым, как зелень в ее приемной.
— Миз Монтенегро, а где вы были в день убийства с половины десятого до половины одиннадцатого вечера? — полюбопытствовал детектив.
Цвет лица питбульши в очередной раз изменился. Теперь на красный.
— Вон! — вскочила со своего кресла она, пальцем указывая направление. — Убирайтесь вон! В следующий раз я буду разговаривать с вами только в присутствии адвоката!
— Большое спасибо за содержательную беседу. До следующей встречи, — вежливо попрощался Коллингейм.
Амадину трясло. Еще до того, как посетители покинули ее кабинет, миз Монтенегро абсолютно не светским жестом вытерла ладонью пот со лба и сделала движение в сторону коммуникатора. Но практически сразу опустила руку. Хм. Значит, намеревалась звонить не адвокату.
Стоило двери за ними захлопнуться, как Тайни поднялась на носочки и прошептала Алексу на ухо:
— Я правильно поняла, что алиби у нее нет?
Волоски у него на затылке встали дыбом.
Как выяснилось, шоу не закончилось. Миз Роул вошла в роль. Отлепившись от Алекса, которому после этого почему-то сразу стало холодно, она обратилась к секретарше:
— Анна, я хотела задать вам один приватный вопрос? — Тощая хозяйка приемной подобралась, как гончая перед прыжком. — Вы не замечали, — продолжила китиарка, понизив голос, — у Хельги незадолго перед смертью не появлялось новых украшений? Может, колье, браслеты, кольца?
Гениальный ход! Если кто и заметил украшение, так всевидящее око Анны. Секретарша огляделась, как секретный агент на явке, и так же тихо ответила:
— Вы знаете, да. На левой руке у нее было кольцо. На безымянном пальце, — сказала она, с трудом сдерживая возбуждение. — Я вам даже более того скажу: оно было с бриллиантом. Хотя Стоунбридж всегда носила его, повернув камнем внутрь.
— Да вы что! — восхитилась Тайни, присела на стул для посетителей возле стола секретарши и подалась вперед. Анна важно кивнула, подчеркивая исключительную ценность и вообще исключительность выданной информации. — А не знаете, кто его подарил?
— Нет, — Анна вновь огляделась — видимо, этот жест был у нее в крови. — Но, судя по тому, что с рабочего аккаунта она копалась в белых перчатках и туфлях, она надеялась, что там всё всерьез. Представляете, в ее-то возрасте! — в интонациях звучало: 'непонятно на что надеялась эта старая перечница, но должна же женщина на что-то надеяться…'
— У вас есть возможность отслеживать рабочие аккуанты? — не удержался Коллингейм.
— Кто-то же должен контролировать, чтобы люди занимались на работе работой, — с видом оскорбленной невинности ответила секретарша.
'Тук-тук-тук', - вновь послышалось Алексу.
— Это очень ответственная миссия, — поддержала Анну китиарка. Детектив не стал бы ставить на искренность данного заявления. — А, может, кто-нибудь знал, на кого надеялась Хельга?
— Увы. — Вот это было совершенно искренне. — Хотя некоторые полагали, что это Шелдон. Но Джордж на пять лет ее моложе! И давно с нею в исключительно деловых отношениях, — убедительно заявила секретарша. Правда, непонятно, кого она хотела убедить.
Как порой удачно ошибается наблюдательность в угоду желаниям наблюдателя, отметил про себя Коллингейм.
— И вообще, он не из тех, кто дарит бриллианты, — закончила секретарша. От фразы несло горечью личного опыта.
Как, наверное, непросто жить в серпентарии.
Первым делом, покинув приемную, Алекс направил запрос на исходящие вызовы миз Монтенегро. Когда в юности Коллингейм мечтал о работе детектива, ему виделось, как он преследует преступников, пуляя в них из лазера. Или как он, раскинувшись в удобном кресле с трубкой-имитатором (курение на Атоване было запрещено), напрягает серые клеточки дедуктивным методом. Вся работа детектива — сплошные запросы. Порой ему казалось, что на место преступления Коллингейма и его коллег выгоняют исключительно, чтобы они себе попу шестидесятого размера не насидели. А это чревато увеличением расходов на служебную форму. К слову, форму Алекс надевал только по большим праздникам. В будни им разрешалось ходить в гражданке. Не иначе, как тоже из государственной экономии: форму им выдавали. По предыдущим запросам была тишина. Бюрократический аппарат в действии. Детектив спит — служба идет.
