Как мне это знакомо! У меня самой возникали подобные проблемы: когда муж говорит мне, как он устал и как на него давит стресс, или хочет поговорить со мной о проблемах в наших отношениях, какая-то часть меня сопротивляется этому. Мне хочется сказать ему, чтобы заткнулся и занялся делом (к своему стыду признаюсь, что иногда я так ему и заявляю). Какие-то разовые его переживания я готова обсуждать подолгу. Но разбираться с хроническими трудностями, особенно теми, которые связаны с моими неадекватными поступками, я не желаю. Это мгновенно выводит меня из равновесия. Однажды мы ссорились, и он посреди спора расплакался. Я обвинила его в том, что таким образом он пытается манипулировать мной. В глубине души я понимала, что это не так. Но в то же время мне хотелось, чтобы муж всегда был «скалой» – надеждой и опорой для меня, когда мне страшно или трудно. Конечно, это желание иррационально. На самом деле я больше всего люблю в нем его мягкость, эмоциональность, умение тонко чувствовать литературу и искусство. Он понимает их намного лучше, чем я. Белл Хукс очень точно уловила эту проблему и указала на инстинктивно неправильную реакцию женщин, воспитанных, как и мужчины, в патриархальном духе. Когда мужчина говорит нам о своей боли, – особенно в контексте наших с ним взаимоотношений, – нам кажется, что таким образом мы как женщины потерпели неудачу. «Существующие нормы диктуют, что основная задача женщины – любить. Она должна выполнять ее в любой своей роли – матери, любовницы, подруги. Если мужчина утверждает, что не чувствует себя любимым, значит, мы в этом виноваты, нас следует призвать к ответу». [22] Ощущение, будто мы потерпели неудачу, становится для женщин главным триггером стыда. Это невыносимое чувство, от которого мы отчаянно пытаемся избавиться.
Если хочешь, чтобы муж был более открытым, эмоциональным, нежным, не стоит смеяться над ним в те моменты, когда он проявляет уязвимость.
Так возможно ли при таком положении вещей предоставить мужчине пространство для проявления уязвимости?
В выступлении на площадке TED, посвященном стыду, Брене Браун рассказала, как в определенный момент осознала: за четыре года изучения стыда и уязвимости ей не пришло в голову посмотреть, как эти эмоции влияют на мужчин. По словам Браун, последующие исследования показали, что «мужчин часто вынуждают вести себя более открыто и говорить о своих чувствах, и вообще критикуют за эмоциональную замкнутость. Но стоит им начинать делать то, о чем их просят, как они встречают непонимание». Когда исследовательницу посетило это озарение, она была до того поражена, что громко воскликнула: «Черт побери! Оказывается, патриархат – это я!» [23]
Патриархат – это система, в которой живут не одни лишь мужчины. Мы все были воспитаны в ней. Мы, женщины, должны со своей стороны приложить усилия, чтобы искоренить несправедливые установки, данные нам ранее. Но осознание того, что у нас есть своя часть в этой работе, ни в коем случае не означает, что женщина обязана пытаться изменить мужа-абьюзера. Только сами мужчины могут помочь мужчинам. Феминистка Лори Пенни написала в одном из своих твитов: «мужское исцеление никогда не должно происходить за счет причинения боли женщине… Я знаю многих женщин, которые не щадят себя, пытаясь понять и простить манипуляторов и тиранов. Нам кажется, что любовь и эмпатия способны победить ненависть. Если бы это было возможно, мы бы уже жили совсем в другом, лучшем мире». [24]
Да и мужчине недостаточно просто «открыться своим чувствам» и научиться быть более уязвимым. Некоторые жестокие абьюзеры могут часами разглагольствовать о своих эмоциях и при этом потребуют, чтобы подруга сидела рядом и внимательно слушала, отложив собственные важные дела.
Всех абьюзеров объединяет весьма токсичное осознание собственной значимости и превосходства. За насилием стоит твердая уверенность, что чувства мужа важнее, чем чувства их жен и детей. Столкнувшись с дискомфортом и стыдом, агрессор пойдет на любые меры, чтобы впредь избегать их. Ему нужно лишь ощущение безграничной власти над близкими. Когда такой взгляд на мир соединяется с попытками реализации права на контроль женского тела и патриархальным представлением о том, что женщина должна отодвинуть все свои потребности (в комфорте, безопасности, независимости), чтобы удовлетворить потребности мужчины, последствия могут быть катастрофическими.
Чувство собственного превосходства свойственно почти всем мужчинам, хотя оно проявляется по-разному и в разной степени. Но многие его просто не замечают и даже отрицают, что имеют право на какой-то особый статус. Идея, будто мужские потребности важнее женских, так глубоко укоренилась в сознании, что стала почти невидимой для ее носителей. Поэтому от нее так трудно избавиться. Кроме того, как заметил ранее Майкл Киммел, отдельно взятый мужчина нередко чувствует себя беспомощным. Ему может казаться, что его жизнью управляют прихоти окружающих – начальника, жены, детей. Киммел указывает, что суть патриархальной маскулинности не в обладании властью как таковой, а в уверенности, что ты имеешь на нее право.
Итак, многие абьюзеры уверены, что никакой реальной силой они не обладают. Так как же показать им, что они на самом деле действуют с позиции силы?
Это фундаментальная проблема, с которой неизбежно приходится сталкиваться, когда мы говорим о том, как прекратить насилие мужчин над женщинами. Несгибаемая австралийская феминистка Ева Кокс как-то сказала на публичном мероприятии, посвященном движению #MeToo: «Вопрос не в том, как заставить мужчин прекратить совершать то, что они совершают с нами, а в том, как сделать так, чтобы они не чувствовали, будто имеют на это право. Нужно обратить внимание на воспитание мальчиков. Почему, вырастая, они решают, что им все позволено? Нужно сесть и разобраться наконец с социальной проблемой, ведь женщины по-прежнему остаются людьми второго сорта». [24]
Повторюсь: недостаточно, чтобы сильный пол снова научился чувствовать и сострадать. Общество, в котором мужчина осознал свою черствость и стал более эмоциональным, но при этом сохранил ощущение превосходства и ждет от женщины, что она будет ежесекундно учитывать всю гамму его заново обретенных чувств, похоже на антиутопию, достойную пера Маргарет Этвуд. Раздутое самомнение не позволяет мужчинам достичь эмоциональной зрелости, а без этого проблема домашнего насилия не решится. Так что же надо предпринять абьюзеру, чтобы измениться?
Вспомните Роба Санаси, историю которого мы рассказывали в первой главе. Это человек, который был склонен к насилию, но ему удалось побороть себя. Интенсивная психотерапия шла долгие месяцы, и только после нее ему удалось всерьез и надолго измениться. Поначалу он пытался использовать терапию, чтобы манипулировать своей женой Деб. «Он говорил то, что любая женщина в подобной ситуации очень хочет услышать, – вспоминает она. – Признавался, что был не прав, относился ко мне плохо, просил прощения за все, что совершил. Я уж понадеялась, что все будет хорошо. Но тут он проговорился: “Я хочу все уладить, Деб. Давай ты бросишь эту работу и снова будешь сидеть дома. Мне хочется проводить с тобой больше времени, а то столько ведь упущено!”» Роб сидит напротив нас за кухонным столом и смущенно кивает: «Да, это было подло, очень подло!»
