Со всех ног Татья бросилась к любимому. Запричитала:
− Егор, очнись! Егор!
Бестужев не реагировал на уговоры. Не открыл глаза, когда она поцеловала его в покрытые запекшейся кровью губы.
Послышались мужские голоса и надрывный собачий лай, срывающийся на хрип. Звуки доносились из-за второй двери с решетчатым окном. Она огляделась в писках того, чем можно перерезать веревку. В углу стоял стол с коробкой. Татья кинулась к ней, лихорадочно перебрала лежащие там инструменты: клещи, ножовка. Об их назначении она боялась даже думать: точно не для строительных работ. Схватив ножовку, вернулась к Егору. Запоздало поняла, что не дотянется до веревки, пришлось подтащить стол ближе.
− Подожди, сейчас… Скоро тебя спасут, − прошептала она и, забравшись на стол, стала перепиливать веревку.
В коридоре раздались приближающиеся шаги. Кто-то остановился у двери, раздался звук вставляемого в скважину ключа. Татья машинально спряталась за Егора, затаила дыхание.
Чуть дальше в коридоре послышался мужской окрик на незнакомом языке, похожем на карканье. Тот, кто стоял возле двери, ответил. Вытащил ключ из замка, шаги удалились.
Татья облегченно выдохнула и с удвоенной силой стала перепиливать веревку. Еще немного, и Егор упал на нее, сил удержать не хватило, он рухнул на пол. Сейчас нужно дотащить его до места, которое указал в конструкте Молчун, а именно, на исходную точку. Татья поднялась на ноги и, взяв Егора подмышки, поволокла к двери, через которую вошла в камеру. Пот заливал глаза, не хватало дыхания, а она не пересекла еще и половины комнаты.
«Черт возьми, Бестужев, ты будто из стали сделан! Это девушек надо на руках носить. А по итогу я тебя таскаю!» − подумала она.
Злость прибавила сил. Татья поменяла способ: стала отходить и подтягивать на это расстояние Егора. Оказалось, чуточку легче. Вот и порог.
Перетащив через него Бестужева, она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Тоннель почему-то сузился настолько, что теперь можно было только ползти, и Татья подумала, что возможно конструкт вскоре «схлопнется» и они застрянут здесь навсегда, как Молчун в ледяной комнате. Сердце бешено стучало в груди, руки ныли от напряжения. Может отдохнуть немного? Но нет, Татья знала, что если позволит себе передышку, уже не сможет сдвинуться с места. Усталость поглотит без остатка.
Она поползла дальше. Татья так давно была в этом конструкте, что уже чувствовала себя его жительницей. Серо-желтые стены, тусклый свет ламп. Ненавистная локация. Лишь бы не пропустить место, которое Молчун отметил знаком.
− Все когда-нибудь заканчивается, – прошептала она. – Пройдет и это.
Она стала повторять ритмично в такт движениям:
− Все прой-дет. Все прой-дет. Все прой-дет.
Постепенно она включилась в этот ритм, будто древний механизм. Отползти на два шага назад, подтянуть Егора, отползти-подтянуть-отползти-все-прой-дет-все-прой-дет. Глянув очередной раз на стену, она увидела горящий красным светом китайский иероглиф, нарисованный Молчуном. Это было так невероятно, что Татья протерла глаза: уж не мерещится ли знак? Нет, он был вполне реальным.
− Мы дошли, − прошептала она Егору. – Ты слышишь? Мы дошли!
И радостно заплакала.
[1]Бестолковку отремонтировать – разбить голову (блатн. жаргон)
Глава 28. Лео
Город-муравейник Верхняя Эллада, планета Марс
В банкетном зале отеля «DelMare» веселье только начиналось, а Лео уже чувствовал себя слишком расслабленным и даже слегка пьяным. Столик на пятерых, который он делил вместе с Тиной, Джоном Митчеллом, Мэй Лин и каким-то усатым профессором, чье имя сложно выговорить даже трезвому, стоял почти у самой сцены, где вот-вот должна начаться презентация проекта «Прометей». В украшенном золотом и алым бархатом зале играл джазовый оркестр, музыка разносилась под высокими сводами, скользила между колоннами, то разгоняя, то замедляя ток крови в жилах присутствующих. Лео наслаждался роскошью и своим положением, потому как едва не потерял все в одночасье. Ни от брата, ни от Тихонова вестей пока не было, о том, получил ли Егор «посылку», и во что это выльется − он старался сейчас не думать. Пускай этот вечер станет одним из немногих, которые можно провести спокойно.
− А я ему говорю: это же простейший углеродный организм! — с пылом вещал усатый профессор, щеки раскраснелись от выпитого бренди. – А он мне тыкает указкой на молекулярную сетку и с пеной у рта заявляет: гибрид!
Профессор рассмеялся собственной шутке, из вежливости смех тут же подхватили остальные. Лео тоже смеялся, хотя совершенно ничего не понял. Решив, что есть занятия куда приятнее, нежели слушать болтовню старого напыщенного индюка, он незаметно положил ладонь Тине на колено и скользнул выше, задирая подол платья. Девушка невозмутимо запивала шампанским омара, пока его рука хозяйничала под столом.
Лео наклонился к ней ближе, окунувшись в облако дорогих духов, и шепнул:
− Тебе не кажется, что пора отсюда сбежать?
Тина поморщилась.
− Бестужев, ты же ученый, а ведешь себя как пещерный человек! Чуть что, сразу за волосы и в логово. Ты всегда членом думаешь?
− Только когда ты рядом, − нагловато усмехнулся Лео и подлил Тине шампанского.
Выглядела она сногсшибательно. Привычное каре уложила локонами, сиреневые глаза пьяно блестели, вечернее платье с глубоким декольте и вовсе превращало ее в кинодиву. Лео так устал за последние дни, что не мог дождаться когда, наконец, удастся снять напряжение. Ради этого он был готов пожертвовать презентацией и общением с высокопоставленными гостями «Центра».
Неожиданно джаз смолк, в зале загремел корпоративный гимн «Центра ГЭК» в котором говорилось о красоте генномодифицированных тел, силе ума, стойкости духа и о далеких звездах, что рано или поздно покорятся Человеку. Когда отгремели последние ноты, сцена вспыхнула ярким белым светом, на ней появилась голограмма с эмблемой «Центра».
Джон Митчелл поднялся с места, десятки пар глаз устремились к нему, замигали вспышки камер, зажужжали журналистские дроны. Лео тут же убрал руку с бедра Тины – не хватало еще увидеть в новостях, чем он занят под столом.
− Друзья, сегодня по истине великий день! – Джон поднял фужер шампанского и улыбнулся своей белоснежной акулей улыбкой. – Не побоюсь сказать: исторически важный день! Сегодня проект «Прометей» был одобрен Советом Федераций и получил статус «приоритетный». Прошу, встречайте директора и основателя «Центра ГЭК» Иосифа Лагунова!
Зал взорвался аплодисментами. Лагунов встал из-за стола, кивнул присутствующим и поднялся на сцену, где голограмму с эмблемой «Центра» сменила надпись большими буквами «ПРОМЕТЕЙ». Камеры устремили к нему свои фасеточные глаза, журналисты замерли в ожидании, ловя каждый жест, коллеги смотрели с восхищением. Начал директор с дежурных шуточек, которые так любят журналюги, и с краткого описания проекта «Прометей». Лео прекрасно понимал зачем нужен подобный размах: дорогой ресторан, первые лица Марса, орда СМИ… Ведь «Центр» должен подать «Прометей» общественности под соусом из пафосных речей об открытиях и романтики далеких странствий.
