– Его что, съели? – пошутил проконсул, не предполагая, как метко попадет в точку.
– Может, и съели, – задумчиво протянул легат и посмотрел на небо, будто говоря: на все воля богов. – А, может, и нет. Просто вечером он лег спать в своей палатке, а утром его не нашли. Бежать тут некуда. Значит, украли. Местные. Они так часто делают.
Вновь прибывшие переглянулись.
– И вы не попытались отбить командующего? – поразился Мартелл. – Хоть разузнать о его судьбе.
– Отбить? – горькая усмешка искривил землистое лицо Руфа. – У кого? Их не видно. – Вдруг легата прорвало: – Мы как в осаде. Еле держимся. Спасибо, в Сенате до кого-то дошло наконец, что тут просто некому командовать. Люди гибнут без толку. Прислали замену и подкрепление.
Блажен, кто верует… В Сенате знать не знают о здешних бедствиях. Его послали абы как, лишь бы хоть куда-то сунуть подальше. А подкрепление привел он сам, пять легионов – не шутка.
– А вы оповещали о потере командующего?
– Я лично и писал. Два года пишу. Без ответа. Скажите, вы там что, неграмотные?
Авл быстро просчитал в голове, как среди родного бардака могло затеряться такое – вопиющее – известие, и уже без особого гнева спросил:
– Ты в каких чинах до легата ходил, сынок?
Руф как-то сразу обмяк.
– Я трибун. Трибун первой когорты десятого легиона. Ну, нас тут всего на пару легионов наберется…
Авл окинул взглядом лагерь: нет тут двух легионов.
– Я все объясню, – засопел парень. – Как только войдем внутрь. Клянусь, тут небезопасно. Наши растянуты по большому пространству. Когорта тут, когорта там.
Авл не одобрял распыления сил.
– Держим за горло самые воинственные племена. Не даем особо вылезать. Хотя, кто кого держит? Людей мало. Спасибо, вы пришли. Последняя надежда.
Мартелл понял, что под последней надеждой Руф имеет в виду надежду выбраться, вовсе не победить.
– А где легат? – спросил он. – Ты ведь не просто так занял его место. Тоже съели?
– Умер. Болотная лихорадка, – обречено отозвался Руф. – Я покажу его могилу. Можете раскопать. Мы только кости сожгли. А амуницию оставили. Вдруг будут проверять.
Кто? Кто сюда доберется. Кроме него, конечно. А ему только в ямах с мертвецами не хватало копаться! Видно, что трибун опасается претензий, но готов постоять за себя и своих людей: они тут несколько лет дождь пополам с грязью месят, а им ни спасибо, ни продвижения по службе!
– Кто же командует?
– Я.
Отвечает за себя и своих товарищей, похвально.
– После смерти легата выше меня начальства нет. Я писал, писал… а распоряжаться-то надо. Так что легат я по функциям, не по приказу.
Да, незадача. Со времен гражданских смут, походов Марсия и Сола на Вечный Город, легатов назначает командующий, а не Сенат, как было прежде – в дни цветущей республики. Тут, в Болотных Землях, командующего нет. Хотя формально, по спискам, он есть – смерть не зафиксирована. Казус. Назначить Септимия Руфа некому.
Некому даже принять от него известия. От простого-то трибуна! Через голову легата и командующего не позволит чванство сенатских чиновников. Так и оставались письма Руфа без ответа.
Сразу видно: у парня нет связей в Вечном Городе. В противном случае кто-то из родни пробился бы в Курию и, не прямым, так окольным путем, донес бы о положении легионов на краю света.
– Септимии… это всадничий род?
Да уж, не патриции! Молодой легат кивнул. Мол, мы поднялись на Авентин
[17], но не выше.
Проконсул кивнул.
– А жалование давно не присылали?
– Третий год. – На лице Руфа вновь появилось задумчивое выражение: зачем тут деньги? – Мы дичь берем. Рыбу. Огороды разбили. Кормимся как-то.
А одежда? А оружие? А фураж для лошадей? а? а? а? Ничего не было.
Руф, как видно, принадлежал к тем упрямцам, кто привык тянуть и вывозить. На таких все и держится. Пока они сами держат.
– Ваши легаты займут освободившиеся места тех, кто не дожил, – чуть жестко молвил он и отступил в сторону. Не будет просить. Не из того теста. Нет, парень нравился проконсулу.
– Я подпишу твое назначение, – отрезал он, – и назначения тех, кто заступил должности умерших в твоих легионах. Моим легатам надо еще примериться к здешним условиям.
Темное чумазое лицо Руфа просветлело. Видно, привык уже распоряжаться. Без командующего странновато, но жить можно. А вот на месте бесполезного легата, съеденного болотной лихорадкой, ему в самый раз.
Пошли по бревенчатому мосту в лагерь. Порядок. Разве что палатки как-то странно выглядят. Настоящие землянки.
– Почва сырая, – пояснял Руф. – Мы поднимаем палатки, подсыпаем грунт. Обводим канавой от дождей, пускаем ивовую плетенку вокруг насыпи. Поначалу вощили ткань, но воска мало. Натирали медвежьи жиром, все равно здешние дожди просекают. Стали просмаливать ткань, как днища лодки. Она, конечно, перестает гнуться, но держит тепло, не пускает даже снег, особенно если навалить сверху лапник.
Да уж, домики – не палатки – щетинистые от непривычных еловых кровель.
– Пробовали крыть корой, – сообщил Руф. – Неудобная. Ломкая.
Он здесь, кажется, ко всему привык. Ничего не стеснялся.
– Смотреть, как делают они, – бросил проконсул Друзу. – Люди приспособились здесь, плохого не посоветуют. – Потом снова обернулся к Руфу и недовольным голосом осведомился: – А костры где? Дым прямо из шалашей.
– Внутри. Мы строим очаги под пологом. На улице заливает.
– Не горите?
– Пока нет. Дыма многовато. Но терпимо. Мы и вам такой соорудим.
– Спасибо. – Авл был несказанно рад задохнуться в чаду и провонять похлебкой пополам с углями. – Неужели нельзя проветривать?
– Почему? Можно. Просто с дымом теплее. Но если откидывать в крыше полог… Так многие делают. Я сам. Женщины, например. – Он осекся.
Да, женщины. Проконсул уже видел, что между палатками снует бабье. А из некоторых выбегают и ребятишки.
– Где берете? Я говорю, женщин где берете? – Мартелл ничему не удивлялся. Трудно такой куче мужчин долго жить одним. Будет хоть кому вещи постирать.
– У местных, – не солгал Руф. – Кого давно захватили. Кого обменяли. Кого-то и подарили, мы же вступаем в перемирие с некоторыми племенами. А ко мне, например, – он приосанился, – жена приехали из Лациума.
Вот этого Авл не ожидал. Чтобы добраться сюда из сердца республики, нужна недюжинная храбрость.
