«Принцесса варваров» ходила по лагерю с целой толпой приближенных и не знала, куда себя приткнуть, – всюду распоряжалась лацийка. Юнии было непросто среди этой кучи заложников, которые ей не кланялись и не уступали дорогу.
В первые дни жена легата ускользала от столкновений, но на третий она отправилась на берег, чтобы распорядиться о стирке. Тут же была и Гёзелла со своим окружением. Она шествовала вверх по склону. Юния спускалась. Дорога была одна. Кому-то пришлось бы уступить. Варварка думала, что прав больше у нее. Юния вообще никогда не сворачивала.
Они уперлись лбами. Обе. До этого случая Авл даже не подозревал, как упряма, заносчива и самолюбива может быть его любимая женщина. Она казалась ему мягкой и уступчивой. Но всякому терпению есть предел. Для Юнии он наступил. Ей до смерти хотелось поставить варварку на место – отхлестать, как невоспитанную собаку, плюхнувшую лапы на хозяйский стол. Она не отдавала себе отчета, что ею владеют чувства, возбужденные проклятым приворотом. В противном случае не сердилась бы до потери разума – до желания разорвать неизвестно откуда взявшейся сопернице лицо. Пальцами, ото рта до ушей.
Гёзелла шла вперед в полной уверенности, что перед ней посторонятся. Еще чего! Дрянь! Юния уступать не собиралась. Венды заворчали, как большие псы. «Принцесса» нахмурилась и наклонила голову с закрученными вокруг ушей косами, отчего стала похожа на барана. Лацийка просто вытянула вперед руки и, расчищая себе путь, толкнула самоуверенную дочь вождя вниз с крутого берега.
Вскрикнув, та не удержалась на ногах и покатилась под откос под хохот и одобрительные крики стиравших внизу женщин-гундок – те давно видели в Юнии госпожу, распоряжавшуюся в лагере. А эта кто такая? Ходит – ничего не делает. Только глазеет. К воронам ее!
Рассвирепевшая Гёзелла что-то прокричала своим женщинам, яростно сжимая в грязных ободранных кулаках комья земли. «Да хоть бы ты шею сломала!» – мелькнуло в голове у Юнии. В следующую минуту на нее кинулись «дамы», сопровождавшие дочь вождя. Хотели схватить и оттаскать за волосы.
Не тут-то было. На берегу оказались несколько легионеров, из числа бывших пленных. Они подбежали, скрестили мечи у горла воинственных дев и отбросили их от жены легата. Все же Юнии успели разбить нос и порвать тунику.
Хромая и придерживая край ткани, она отправилась домой, куда со всех ног прибежал Руф. Он был разгневан и сам не знал, как поступить. Кто эта варварка? Действительно жена командующего или дикарка, каких его ребята сажают на меч?
Гёзелла же побежала к своим, и две сотни вендских бойцов в полном вооружении явились к шатру командующего требовать защиты прав своей госпожи. Дочь вождя размахивала руками и что-то приказывала им. Этого Авл стерпеть не мог: люди его, он заключил честную сделку, не разрушил их бург и даже пустил себе под бок дуру, от которой одни беды!
Проконсул вышел из палатки к голопятой толпе. Поднял руку. Воины-венды умолкли. Гёзелла в запальчивости подступила к нему, что-то крича, но он одним широким ударом по щеке заткнул ей рот. Авл очень рисковал: у всех варваров разные обычаи, вдруг они кинутся на него за дочь вождя? Никакие легионеры не подоспеют!
Но проконсул действовал по наитию. Схватил уже порядком надоевшую девицу за косы, намотал их на руку и ткнул носом в землю у своих ног.
– Ты не смеешь распоряжаться моими людьми, – цыкнул он по-лацийски. – Эти воины – мои.
Вряд ли она его поняла. Зато венды вокруг нее одобрительно загудели и стали расходиться, кивая друг другу и будто говоря: «Вот это дело!»
Мартелл не сразу догадался, что именно их примирило. Оказывается, что он побил жену. Гёзелла почему-то тоже приободрилась, разулыбалась, поднялась с земли, прильнула к нему виноградной лозой и чмокнула в щеку.
В палатке гоготала Карра. Просто сгибалась пополам от смеха.
– Побив ее, ты подтвердил брак. Воины теперь твои. Но и она тоже.
Ну, и кто в дураках? Вешают и вешают ему баб! Хоть бы подумали, что человек устал! Ну не может он, как раньше. Мысль наткнулась на Юнию. С этой может. Вернее мог бы… Она не идет. Не ему же самому первым…
Больше всего проконсул желал, чтобы его оставили в покое. Но у входа в его шатер заиграли рожки, и на пороге возникла Гёзелла, уверенная, что после хозяйских побоев, муж примет ее.
Боги! Сколько можно его мучить? Он нанялся?
– Выгоните ее, – застонал Мартелл. – Только не сейчас. Не сегодня.
Хорошо, что Валерий еще терся в его шатре. Вышел, разогнал уличную демонстрацию. Не пустил варварку, хотя та пыталась кричать и настаивать: муж ее признал!
Ну, нет, никого он не признал и не признает!
Валерий Друз вернулся и, когда шум стих, присел у стола командующего.
– Когда ты собираешься ей сказать?
– Кому? – Авл сделал самое невинное лицо в мире. – Что?
– Юнии. А что именно, тебе лучше знать.
Мартелл только горестно застонал, всем видом показывая, что ничего говорить не собирается. Скорее умрет с собственным сердцем в зубах.
– Ты смешон, – констатировал легат.
– Стар и смешон, – подтвердил Авл. – У нее молодой, очень хороший муж. Зачем я ей? Мы с тобой свое уже лет двадцать назад отлюбили. Другая была жизнь, другие люди и другие женщины.
Валерий слушал и кивал с видом крайнего недоверия.
– Что было, то было. Но теперь-то что?
Уж не растравливал бы!
– Ты давно покончил счеты с женой, – проговорил легат. – Что тебя сдерживает? Она добрая женщина. Скажи ей.
Авл приподнялся на локтях над ложем и повелительно глянул на друга, так, что у Валерия слова застыли в горле.
– Да, добрая. Но я не хочу, чтобы меня жалели. Давай о другом.
О другом, так о другом.
– Ты давно послал гонцов в Вечный Город. Ни один из них не вернулся. Мы сидим без известий. Что, как думаешь, там происходит?
Догадаться несложно.
– Мне откажут в триумфах, – Авл поднял руку. – Не спрашивай, почему. Я просто знаю. При этом, – он вздохнул, – мне как-то все равно.
Командующий не лгал. Великая меланхолия овладела его душой. Он угадывал наперед, что будет дальше, но от этого не становилось легче.
– Меня лишат триумфов. Мы пойдем на столицу. Думаю, возьмем. Хотя, как кости лягут. Дальше пока не вижу.
Легата так и подмывало спросить: «А Юнию? Видишь Юнию рядом с собой?» Но друг молчал. Может, и не видел, и потому тосковал. А может, видел как-то не так, как хотелось бы? Кто знает.
– Отдыхай, – Валерий встал. – Если такова судьба, то возьмем Вечный Город.
⁂
По требованию Сената, городская стража спустилась в катакомбы Вечного Города и начала поиск назаретян. Сразу попались пара сотен во главе с ни от кого не прятавшимся Симоном. Последний когда-то укрыл Руфа молитвой, и сейчас пытался укрыть своих, но невидимый щит не поднялся. Пречистая Мать не положила на головы детей плащ, не встала Нерушимой Стеной между ними и преследователями. Значит, так должно было случиться. Отдала их. Симон был уверен: не без цели.
