— Зато я даю дельные советы. Можем поменяться, если хочешь, — щедро предложила богиня логики.
Принц издал вздох, исполненный величайшего страдания, поднялся на ноги и присоединился к компании поисковиков. Элия не без интереса наблюдала за тем, как пират неторопливо вышагивает по низине у самого высокого из окрестных барханов, потом опускается на корточки и начинает отбрасывать руками песок. Элегор с энтузиазмом таксы, запущенной в лисью нору, присоединился к копательным трудам Кэлберта. Что удивительно, испуганный угрозой «справедливой» дележки, без дальнейших препирательств мужчинам стал помогать и Мелиор, временно прекративший манерные страдания о своем загубленном маникюре.
Через некоторое время, когда выкопанная у бархана яма стала размером в половину роста мужчины, раздался слегка разочарованный, но большей частью все-таки радостный вопль Элегора:
— Эй, Элия, тут мокрый песок показался! Как думаешь, сколько еще копать, пока вода потечет?
— Бросайте, она должна сама просочиться! Если слой хороший, всем хватит, а нет, так хоть по паре глотков на ночь сделаем, а утром напьемся по-настоящему, — весело откликнулась принцесса.
В ответ раздались два ликующих вопля пирата и герцога, блеснула довольная улыбка Мелиора. Хоть не зря портил маникюр!
Троица вернулась к стоянке, где оставалась караулить их вещи от случайных порывов ветра (больше воровать все равно было некому) богиня.
— Ты знала, что все получится? — весело бросил вопрос Кэлберт.
— Очень рассчитывала, — кивнула Элия.
— Опять логика? — выгнул бровь пират.
— Немного сведений о пустыне и надежда на божественную удачу, — мягко поправила принцесса. — Если уж мы угодили в такое неприглядное место, так хоть по мелочам нам теперь должно везти по-крупному!
— Ага, закон компенсации, — сообразил Элегор, плюхаясь на расстеленный для всех вместо скамьи и кровати по совокупности плащ Кэлберта.
— Значит, бассейн с девочками где-то за поворотом? — «понадеялся» пират.
— Не настолько по-крупному, — рассмеялась богиня.
— Жаль, — подхватил ее смех бог.
Через полчаса напиться, пусть и не вдосталь, удалось каждому. Мутноватая вода показалась лучше самых изысканных лиенских вин. Вечер, проведенный за мирной беседой, перешел в глубокую ночь. В пустыне ночь не подкрадывалась исподтишка, притворяясь невинными сумерками, а одним махом, словно изрядно изголодавшийся зверь, набрасывалась на добычу. Вот только что барханы купались в багрянце и расплавленном янтаре заходящего солнца, а в следующий миг покрывало тьмы укутало мир так властно, словно намеревалось владеть им вечно.
Пусть версия богини логики о вычищенном мире казалась ее спутникам весьма и весьма правдоподобной, но на кратком совете в первую ночь решено было выставить стражу для наблюдения и защиты от гипотетической опасности. У оной вполне могло отсутствовать смутное чувство логики, зато присутствовать ярко выраженное ощущение голода. Как мужчины ни пытались возражать, но Элия решительно настояла на том, чтобы получить свою долю ночного бдения. Смирившись с тщетностью попыток переспорить упрямую женщину, спутники единогласно включили ее в расписание вахт. Очередность дежурств разыграли в «огонь, вода, сталь и ветер». Первым нести караул досталось Кэлберту, великодушно оставившему свой «плащ-кровать» спутникам.
Мелиор бросил беглый взгляд на сестру, молчаливо спрашивая ее, не стоит ли и кому-то из них остаться бодрствовать, чтобы последить за пиратом. Совместная добыча воды не настолько сплотила мужчин, чтобы интриган стал доверять попутчику безоговорочно. Хотя безоговорочно он вообще не доверял никому. Однако богиня, понимая, как важен для Кэлберта первый весомый знак доверия, отрицательно и весьма категорично мотнула головой: «Даже не вздумай». Смирившись, Мелиор фаталистично пожал плечами, дескать: «Я пытался, но услышан не был. Теперь все во власти Сил, но, если пират вздумает перерезать нас, как овец на бойне, ты вспомнишь, что я тебя предупреждал, дорогая». Стоит ли говорить, что герцог такими сомнениями не страдал, сам давший клятву, он был абсолютно уверен в словах нового приятеля.
Заблаговременно постелив на быстро остывающий песок кое-что из одежды (особенно пригодился широкий плащ пирата), боги улеглись, отпуская шутливые реплики насчет того, что никто не догадался захватить с собой в бой палатку. Жалкая и довольно жесткая постель, единственным преимуществом которой была относительная ровность, не могла сохранить дневной жар. Но путешественники и не претендовали на такую роскошь, они всего лишь рассчитывали хоть немного отгородиться от вездесущего песка, норовящего проникнуть в каждую дырочку и всласть поцарапать тело. Особенно нелегко пришлось Мелиору и Элии, родственники возились, пытаясь устроиться поудобнее, но в конце концов затихли и они.
Почти неслышно и удивительно мирно сопел переполненный дневными впечатлениями деятельный Элегор. Неподвижно замер скованный дремотой недоверчивый принц, светлые волосы рассыпались, чуть прикрыв сосредоточенное даже в минуты отдыха лицо. Только Элия, обычно засыпавшая легко и быстро, никак не могла сомкнуть глаз. Нахальный изменщик сон почему-то не шел. Промаявшись с час и решив, раз уж не удается заснуть, стоит немного пройтись, принцесса осторожно, чтобы не потревожить спящих, скатилась со своего кусочка плаща. Силуэт Кэлберта виднелся невдалеке справа. Пират методично обходил лагерь круговым дозором, зорко вглядываясь во тьму. Поднявшись на ноги, богиня тихонько удалилась от бивуака на несколько метров.
Элия повернулась спиной к лагерю и, постелив свой эльфийский плащ, присела на верхушке ближайшего невысокого бархана. Положив на колени сцепленные руки, женщина устремила взор в бездонную, безжизненную черноту ночи. Тонкая рубашка не грела тело, но, как принцесса сказала Элегору, запевшая кровь вампиров не давала ей почувствовать ледяного прикосновения холода пустыни. Напротив, сердце стучало чаще, чем обычно. А тонкие ноздри раздувались, стараясь уловить запах живого. Тщетно…
Богине доводилось несколько раз бывать в пустынях, но никогда еще не встречала она такой мертвенной пустоты. Не стрекотали насекомые, не летел перекати-поле, подгоняемый озорником-ветром, не пересвистывались в норках грызуны, не шуршали змеи, не приветствовали ночную прохладу вышедшие на охоту хищники. Если б не легкое потрескивание остывающего песка, безжалостная стерильная тишина могла бы свести с ума. Тишина и яркие, как глаза демонов, огни далеких звезд, рассыпавшихся по темному небу.
— Не спится? А может, решила проверить, несу ли я добросовестно вахту или мстительно точу на вас саблю? — Чуть насмешливый, глубокий бархатный голос неслышно подошедшего пирата разорвал тоскливую магию безмолвия.
Элия уже ощущала его приближение, чувствуя жаркий ток буйной крови и мощное ровное биение сердца, но, занятая своими размышлениями, воспринимала Кэлберта как-то отстраненно. Слова пирата разбили тонкую паутину мыслей богини.
Принцесса прервала непрерывную обкатку многочисленных версий, касающихся нынешней ситуации, и мягко ответила:
