– Чёрт возьми, Сэм! Это у тебя золотая карта сотрудника?
Он сдвинул к переносице брови:
– Да. Это часть корпоративных привилегий, входит в соглашение о моей командировке.
– Убери. – Я отмахнулась от этого куска пластика, словно от несвежего носка. – Одна-единственная транзакция, и ты покойник. Я, может, и успею сняться с места, а вот твои данные у КреаКортекса в руках целиком. До конца жизни не расплатишься.
«Да ещё и работы лишишься», – почти произнесла я, но ощутила привычное безразличие. Давно уже пора выучить простой урок: люди не перестают совершать глупости от того, что ты дал им совет их не совершать.
Я сама это прекрасно знала – на личном, прискорбном и грязном опыте.
– Переводи крипту и уходи. Кто знает, что они нынче пихают в эти карты… Может, нас уже отследили.
С выражением стыдливой досады на лице Боун отвёл глаза.
– Криптой у меня только часть суммы, – скривился, словно ему очень жаль. Вот же подлец! Хотел помельтешить этой картой у меня перед носом? Показать свой статус? Привилегированный сотрудник, мать вашу!
Думает, я ему позавидую. Счастливчик, вырвавшийся из зловонной пасти безработицы. С тем же успехом он мог бы триумфально достать при мне швабру уборщика. По двум причинам: во-первых – его зарплата вряд ли в таком случае была бы ниже, и во-вторых – мне было бы всё так же плевать.
– Ах, чёрт с тобой. Давай сюда, – не успел он убрать кредитку обратно за пазуху, как я вырвала ту из его слабой ладони и потёрла о запястье – датчик булькнул, подтверждая считывание, – и убирайся. Может, то, что я делаю, – нелегально, но это не значит, что со мной можно обходиться, как с идиоткой.
«Так ты была нейрохирургом?» – переспросил доктор, выцепляя меня из лап ожившего прошлого.
«Не знаю», – протянула я, колеблясь. Кажется, это не из тех занятий, о которых стоит трубить на каждом углу. Не в моём случае. «По крайней мере, образование получила такое».
«Чем же ты зарабатывала на жизнь?»
На жизнь? Нет. В одном я была теперь уверена. Зарабатывала я не на жизнь. И не себе.
– Что ж… до встречи, Тай. Я…
Мой взгляд довершил дело: заткнул Боуна и развернул прочь от порога.
Не стоило мне принимать корпоративную валюту. Слишком большой риск, а я, казалось бы, выучилась его избегать. Но как устоять, когда цель так близка? Эти деньги – последняя капля в моём маленьком хрустальном фиале мечты.
Мечта. Звучит наивно – особенно для нейрохирурга. Но, позвольте, мечты – единственное, что в моей жизни до сих пор имеет сладкий привкус надежды. Невежества, которое в старину звалось «романтикой». Что-то, во что можно просто верить.
Я уже собиралась паковать оборудование, как вдруг мой локоть обхватили чьи-то пальцы – цепкие, холодные:
– Тай… пожалуйста…
Истощённый силуэт. Запавшие глаза. Злокачественные наросты на коже – у основания носа, вокруг глаз.
Руки, все испещрённые следами от инъекций, – он даже не пытался их скрыть.
Вид этого человека пробудил во мне… нет, не отвращение.
Нежелательные воспоминания. Грусть, безразличие, острая боль в груди – не более.
– Отвали. Мне нужно уйти. – И лучше бы не появляться дома недельку. Просто для страховки.
Я отвернулась, но он не отпускал меня.
– Тай… это же я! Прошу, нет – умоляю тебя, ради всего… Это ведь для тебя не сложно, это ведь то, что ты делаешь каждый день…
В ярости я выдернула свою руку из этой хватки – так, наверное, цепляется за тебя сама смерть. Человек – нет, не человек больше – измождённо осел. От него несло.
– Просто… перепрошей ингибитор! Ты же знаешь, какая это боль, она ломает кости! Поверь мне ещё раз… я зашёл слишком далеко сейчас, прошу…
– Нет, – просто ответила я, копаясь в наспех расставленной аппаратуре. – Я собираюсь уехать на время.
Тогда я и услышала шаги. Слишком чёткие и многочисленные, они звенели по хлипкой наружной лестничке, словно намереваясь и вовсе сшибить ту со стены.
– Вот дерьмо, – меня затрясло, когда испуг лихорадочной дробью разбежался от сердца по всему телу.
Я принялась остервенело запихивать все инструменты в мешок. Стоит, наверное, сказать спасибо тонким стенам. У меня есть ещё около минуты, чтобы избавиться от следов.
«Чтоб тебя, Боун, проклятый идиот», – костерила я незадачливого клиента. Это его денежки привели корпоративных мордоворотов по мою душу, я не сомневалась.
Звяк – это слетела прочь цепочка на двери. Кодовый замок, понятное дело, и вовсе этих ребят не задержал. «Опоздала!» – осознала я. Мне конец, если срочно чего-то не предпринять.
Соседняя комната уже трещала от возни оперативников. Сквозь дверь показались их силуэты: бронежилеты с эмблемой сил быстрого реагирования Креа; вместо лиц – зеркальный мрак визоров. – Не двигаться! – громыхнул подхваченный динамиком приказ. – Вы арестованы по подозрению в…
Пальцы моей руки словно в перемотке танцевали по запястью, набирая коды. Надо стереть чип, отослать прочь коды от средств и записи переговоров с клиентами.
– Эй, подними руки!
Ещё секунда, сейчас, сейчас…
Электрошоковая пуля чуть ощутимо чмокнула в плечо, присосавшись сквозь одежду. Миг – и та выплюнула заряд, дёрнувший за все мышцы разом, словно те были лишь нитями марионетки. Звенящий укол – и сознание, брыкнувшись, отключилось.
«Нет!» – Судорога стиснула мою глотку, не давая произнести ни слова. Ужас пронёсся по всему телу – спонтанный, такой же искренний и невнятный ужас, как бывает во сне.
«Меня схватили, – я, кажется, заплакала, но вовремя спохватилась, – меня взяли… за административное нарушение…»
«Всё в порядке, Тай, – утешает голос. – Сейчас тебе ничего не грозит. Лучше говори со мной. Позволь ситуации проясниться, и страх уйдёт, потому что знание убивает страх».
Незнание убивает страх. А людей – рак.
«Было и другое… У меня был рак – на поздней стадии, – вот какое воспоминание по-настоящему напугало меня. – Я почти накопила достаточно денег на лечение. Мой дядя… он обещал мне помочь».
– Ты должна была рассказать мне гораздо раньше, – с укоризной покачал головой дядя Шон. – Здесь нет ничего, с чем не справится медицина. Я знаю хорошего профессионала. Он выскребет из тебя эту дрянь подчистую. Я готов заплатить ему.
Крошечное хмурое лицо обеспокоенно глядело на меня с экрана в запястье, пока я нервно мяла в руках планшет с высвеченной копией рентгена.
– Не надо. Мы оба знаем: денег у тебя сейчас на такое нет. Я сама соберу средства, поверь, я смогу. Хоть будет польза от того, на что надоумил меня отец.
