На мгновение по его губам прошмыгнуло недовольство, но, видимо, дядя счёл за лучшее промолчать. Сгустилась пауза с той разновидностью неловкости, что встречается лишь среди хороших знакомых.
– А Николай знает? – не выдержал наконец Шон.
– Ему незачем.
– Ясно. Но вы ведь разговариваете? Как он держится?
Я не стала встречаться с ним взглядом.
– Ты знаешь, как.
Шон разочарованно насупил клочковатые, вымоченные в седине брови.
– Тай, ты же не держишь на него обиды?
Я промолчала.
– Пойми, Тай, ему тяжело досталось. Когда мы покатились по наклонной, он упал больнее. Так всегда с идейными людьми. Я был простым бизнесменом и потерял только деньги. А он – он потерял мечту.
Я раздражённо хлопнула ладонью по столу.
– Мечта! Сначала он ограбил тысячи людей для своей мечты, а потом – отобрал у меня… всю жизнь. Мы оба знаем: его единственная мечта была видеть себя в заголовках всех новостей. А уж этого он точно добился.
«Мой отец – Николай Пейшенс, – выговорила я вслух, должно быть, чтобы удостовериться, что воспоминания не оказались подсаженными травмой бреднями, – знаменитый изобретатель».
Доктор оказался прав: поток воспоминаний сам подхватил меня и нёс всё дальше со своим стремительным течением.
Камера над входом подмигнула мне зелёным огоньком, и я торопливо нырнула в блаженную прохладу семейного особняка.
– Господа. Человечество заперто в своей колыбели, в том уголке Солнечной системы, где миллионы лет жили наши предки, – и спустя эти годы, спустя сотни поколений, мы всё ещё лишь изредка вылезаем отсюда, чтобы собрать те крохи ресурсов, до которых с трудом можем дотянуться. На протяжении всей истории прогресс был связан с экспансией. Исследование новых территорий, расширение горизонта жизненно необходимо и для науки, и для экономики. Но главное, оно необходимо для нашего общества. Посмотрите вокруг. Ни для кого не секрет, что средний уровень жизни за последние десятки лет не вырос – а относительный падает, почти так же быстро, как прибавляется население. И от чего всё?
Тщательно поставленная речь вибрировала таким энтузиазмом, что голос гулял по особняку, пружиня от облицованных деревом стен.
Звукоизоляция в кабинете отца идеальная – так что я заподозрила, что дверь отворена нарочно. Сделав такой вывод, я, не стесняясь, заглянула внутрь.
– Конечно, это слишком сложный вопрос. Экономисты посвящают ему целые тома исследований – вместо того, чтобы, чёрт возьми, попытаться решить.
Папа с важным видом возвышался среди экранов, размотанных во весь рост, заслоняющих комнату сплошным полотном, как паруса древнего судна. С каждого из них, приподняв подбородок и вдохновенно глядя в светлое будущее, безмолвно вещал он сам – со всех возможных ракурсов.
– Я человек от этой болтовни далёкий, так что предлагаю поступить, как Александр Великий. Давайте не разбираться, как завязан этот узел, давайте просто разрубим его! Как? Сегодня более девяноста процентов космических перевозок составляют автоматизированные полёты. Всё, что мы добываем из таких далей, с Пояса и даже Титана, – добывают для нас роботы. Но почему мы не можем отправиться следом? Да как обычно, всё упирается в цену. Мы чертовски хрупкие существа, долго в космосе мы не выдерживаем. Но, что важнее, мы просто не можем позволить себе торчать там несколько лет. А ведь самая дорогая часть перевозки вообще не связана с расстоянием. Земля не хочет нас выпускать. Больше половины стоимости любой перевозки – это взлёт из гравитационного колодца. Рейс до Луны стоит на пять процентов дешевле, чем рейс до Сатурна. А вместо того, чтобы сокращать цену при помощи нововведений, что мы делаем? Летаем на топливе, которое доставляют нам аж с Титана. Что говорить о наземном транспорте. Только представьте, как глупо это звучало бы для человека из прошлого века. Да они и вообразить не могли, что мы до сих пор не слезем с иглы углеводородов.
Итак, перед вами – модель одноступенчатой ракеты, оборудованной полноценным газофазным ядерным двигателем, способная набирать вторую космическую быстрее, чище и главное – дешевле. Сами видите по графику, она в разы эффективней самой мощной химической. Знаю, про неё болтают уже больше века – так вот, настала пора перейти от слов к делу. И, разумеется, её применение не ограничивается атмосферой. Отныне доставка людей в колонии будет вопросом дней, а не месяцев или лет. В сочетании с ионной тягой для нетребовательных грузов она даст нам доступ в любую точку Солнечной системы. Это путёвка на Марс и Луну для тысяч, миллионов колонистов!
Конечно, папа заметил, как мои сапожки клацали по мрамору среди его выступления. Но, лишь окончив репетицию, он обернулся – а висящие на полотнищах двойники пренебрежительно уставились прочь с идеальной синхронностью.
– Рад, что ты успела, Тай. – Его улыбка всегда блестит по-особому, будто он открыл новый вид излучения – волн веселья и лёгкого ребячества. – Понравилось?
Я одухотворённо осклабилась и пару раз оглушительно шибанула друг о друга ладони.
– Заткнись и бери мои деньги, – выдохнула я, протягивая ему крипточип.
Миг – и тот в самом деле выпорхнул из моих пальцев.
– Запомни, Тай, – сообщил отец, с довольным видом пряча мой чип в нагрудный карман, – никогда не предлагай людям деньги просто так. Ведь они обязательно их возьмут.
– Эй! – не сдержала я возмущения. – Там оставалась ещё пара тысяч на вечер.
– Вот вечером я их и потрачу. – В его ухмылке ни следа смущения. – Как дела в школе?
– Я прогуляла. – Я сбрызнула интонации налётом обиды. – Гуляла по нижним уровням и наглейшим образом распутничала.
– Ну что ж, можно сказать, это более основательное образование. Надеюсь, не с тем мальчуганом, который всё хотел вытащить тебя на свидание?
– Кем именно? За последний месяц их было трое. Но если тебя интересует тот, от которого я беременна, его зовут Джон.
Его пальцы, ухватившиеся за петлю галстука, на секунду замерли.
– Тебе, может, смешно, но за каждую такую шутку у меня появляется на один седой волос больше.
– Тебе идёт седина. Выглядишь солидно.
– Твоя мать тоже так говорила, а потом в один прекрасный день просто хлопнула дверью.
Должно быть, он уловил, что переступил грань, по моей стремительно плавящейся улыбке. Щёки раскалились, будто я запихнула голову между решёток гриля.
– Ты знаешь, почему мама от тебя ушла, – выцедила я сипло, не зная, куда деть глаза. – Она видела тебя с той…
– Прости, прости, – игривое выражение тихонько стекало с его лица, – я немножко забылся, виноват. Давай не будем об этом. Пошли. А то Шон уже снаружи и наверняка нас заждался.
Папин брат и в самом деле уже приземлился на нашей площадке в своём личном коптере: вытянутый корпус, окружённый тоненьким металлическим каркасом – словно причудливая небесная рыба, угодившая в железную сеть; винты по углам каркаса скрежещут без остановки, готовясь вновь поднять кабину в воздух.
