– Так это ты уничтожил «Гюйгенс»?
– Представления не имею, о чём речь. Но если кто-то из наших случайно проснулся, уж он нашёл бы способ самореализоваться. Ха… ха… кхм.
«Человек никогда не бывает совершенно один, – подумал Дилан. – Он всегда подыщет пару-тройку внутренних демонов, чтобы заполнить пустоту. И пускай не жалуется, когда они его сожрут».
– Вернёмся к вопросу о красивой смерти, – сказал монстр. – Я, Велвултар Эшер, повелеваю тебе, ничтожному мозгляку, привести в действие взрывное устройство и уничтожить эту жалкую посудину…
– С радостью, – кивнул Дилан. – Ты не оставляешь мне выбора. Но здесь нет никакого взрывного устройства.
Монстр озадаченно сплёл щупальца и даже несколько сдулся.
– То есть как нет? – спросил он.
– Это спасательная капсула, а не орбитальный истребитель. Всё, на что она годится, это обеспечить безопасный сон пассажиру.
– Вздор! – загремел Велвултар. – Взрываться и убивать способно что угодно. Так устроен мир. Если ты пытаешься меня обмануть…
– Это не входит в мои планы, – сказал Дилан. – Я и сам рад поскорее свести счёты с жизнью. Надежды на спасение нет. Как нет и горшей участи, нежели долго биологически умирать в обществе такого урода, как ты.
– Не скажу, что такой вариант для меня неприемлем. Но я бы предпочёл ускорить процесс.
– Я тоже, – заметил Дилан. – Как насчёт протокола ЭкстраФин?
– Неплохая идея, – сказал монстр.
– Но мне может не хватить духу инициировать протокол собственной смерти.
– ЭмоДемп избавит тебя от излишних терзаний.
– Спасибо за подсказку.
– Я бы ответил: «На здоровье!», однако в твоём положении это звучало бы цинично. Но поторопись, мне не терпится насладиться победой чистого зла над разумом.
Обливаясь холодным потом, Дилан запустил ЭмоДемп. Странно было слышать подтверждение процедуры из уст монстра, хотя, конечно же, то был всего лишь коммуникационный демон.
Как только дрожь в поджилках сошла на нет, а мысли упорядочились, Дилан рассудительно инициировал протокол ЭкстраФин, который должен был мгновенно и безболезненно убить его в безвыходной ситуации.
Перед тем, как провалиться в желанное небытие, Дилан услышал возмущённый вопль Велвултара: «Какого хрена творится?!» и успел показать ему правый средний палец.
А пробудился от шумного многоголосья. Сквозь дрёму Дилану померещилось, что полемистов было не меньше тысячи, хотя на деле оказалось лишь пятеро.
– Какой год? – спросил он, не открывая глаз.
– Всё тот же, умник, – ответил Харви.
– А где этот… как его… Велвултар?
– Кошмары позади, старина, – деликатно заметил Кевин. – Мы снова с тобой, не переживай.
– Я вас не будил, – напомнил Дилан.
– Мы и не засыпали.
– Что, я снова облажался с протоколами?
– Именно так, сэр, и в своём непередаваемом стиле! – торжествующе объявил Саймон, а все остальные дружно загоготали.
– То есть вы торчали неподалёку и наблюдали, как эта скользкая тварь надо мной глумится?!
– И получали истинное удовольствие, – произнёс капитан. – Лихо вы с ним разделались, сэр. Как вы догадались спровоцировать фатальный конфликт протоколов?
– Подонки, – устало сказал Дилан.
Под воздействием ЭмоДемпа на более сильные эмоции он был не способен.
– Но теперь мы знаем, отчего погиб «Гюйгенс», – сказал Саймон. – В чьём-то мозгу по роковому стечению обстоятельств пробудился ментальный вирус. Когда на борту сосредоточено такое количество потенциальных вирусоносителей, судьба миссии предрешена.
– Знаем, почему, – сказал Кевин. – Но не знаем, как.
– Боюсь, не узнаем никогда, – вздохнул Харви. – Внутри космического корабля полно уязвимостей, совершенной же защиты от дурака не придумано.
– Милитаризм всегда был болезнью, – промолвил капитан многозначительно. – И даже из могилы он ухитряется сеять вокруг свои смертоносные споры.
– Печально… – вздохнул Джереми.
– Что же получается, – сказал Дилан, – все галактические миссии используют расширение ментальных пространств. Следовательно, они под угрозой?
– Увы, – сказал Саймон. – Одна надежда, что в комиссии по расследованию катастрофы «Гюйгенса» найдётся хотя бы одна светлая голова.
– Или нас подберут прежде, чем взорвётся очередной корабль, – добавил Харви.
– Ставлю на второе, – обречённо сказал Джереми.
– Посмотрим, – буркнул Дилан. – Вы славные парни, хотя и способны вывести из себя кого угодно. Но могу я наконец спокойно заснуть?
– Запросто, босс, – оживился Харви. – Вырубаешь ЭмоДемп…
– Эй, эй! – запротестовал Дилан. – Это мы уже проходили!
– Но теперь все пройдёт иначе. Мы станем вокруг, словно волхвы вокруг яслей, и не дадим тебя в обиду, кто бы ни выполз из твоих ментальных склепов.
– Но что будет с вами?
– За нас не волнуйтесь, сэр, – сказал капитан. – Мы найдём, чем себя занять. Итак?
Без спешки, тщательно соблюдая регламент, Дилан остановил ЭмоДемп и запустил СомнаЛонг. И, поскольку со всех сторон сыпались подсказки и ободряющие возгласы, даже не успел толком пережить вселенское одиночество.
– Если во сне не окажется красоток, я проснусь и задам всем хорошую взбучку, – обещал он.
Затем слабым движением вскинул руку в подобии салюта и немедленно уснул.
Теперь уже окончательно. На века.
– Вот и всё, – сказал капитан Райан М. Эшер. – Мы живём в его мозгу. В мозгу, который спит. И будет спать очень долго, если не вечно. Пока нас не найдут или не разрушится капсула.
– Ставлю на второе, – не запозднился Джереми.
– Нам предстоит однообразная унылая вечность, – сказал Харви-Инженер, жизнерадостно скалясь. – По тысяче раз перескажем все анекдоты, какие знаем. Сыграем во все игры, какие вспомним, и каждый станет многократным чемпионом. Успеем возненавидеть друг друга до тошноты. Захотим покончить с собой от депрессии, как добрые люди, и не сможем.
– Мы не люди, – напомнил Саймон-Инвестигатор. – У нас иное предназначение. И мы честно его исполнили. Какие могут быть сожаления?
– А можно спросить? – внезапно раздался незнакомый голос.
Скорее даже голосок. Тонкий, как флейта-пикколо. Он принадлежал девочке лет восьми, наряженной в розовое платье с белым поясом, в белые гольфы и лаковые туфельки с золотыми пряжками, с громадным газовым бантом в светлых волосах. Девочка стояла в тускло освещённом проходе, который вёл к шлюзовой камере, и с любопытством разглядывала взрослую компанию васильковыми очами.
