– Командор! Мы желаем получить дозволение…
– …следовать за мной, – закончил за колдуна демон. Посмотрел по очереди в душу каждого и прохладно осведомился: – А на кой вы мне?
– Мы с Аллодисом давно работаем в связке, – сказал Нангерат, твердо глядя в глаза Пламенному. – Каждый из нас – огромная сила. Вдвоем – в несколько раз больше. На вашем пути, уж наверное, не раз и не два придется столкнуться с такими трудностями, которые потребуют вмешательства Искусства Оборотной Стороны. При всем моем безмерном уважении к вам, командор, вы не владеете некромантией… в достаточной степени.
– И наше присутствие помогло бы вам избежать сотни проблем, которые могут возникнуть, – добавил Аллодис с самым решительным видом.
– Война за совочек в песочнице закончилась ради достижения общей цели – постройки куличей, – усмехнулся демон, разглядывая некромантов. Алина весело хмыкнула. – Что скажешь, Линка, берем с собой эту головную боль?
– Да пусть их… Они ж с тебя живого не слезут, – махнула рукой Пламенная и тут же возмущенно зашипела на колдунов: – Пошляки нимадоргские! Каждый воспринимает сказанное в меру своей распущенности! А я всего лишь сказала, что вы двое все равно своего добьетесь!
– Прошу прощения, – пробормотал Аллодис, заливаясь краской смущения и уперев взгляд в пол. – Издержки мировосприятия…
Демон подавился смехом, ответил:
– Вы очень забавные, люди. Вас стоит взять хотя бы только ради того, чтобы было над кем посмеяться в пути. Выходим завтра рано утром! Опоздавших не жду.
Пламенные прошли к большому тронному залу, шуганув по дороге двух стражников, которые вознамерились было преградить им путь. В зале начали ржать как кони… По полу ползали, едва не вынюхивая какие-то следы, Арох и Лароа.
– И чего они так веселятся? – мрачно поинтересовался у бога-волка дух-хранитель.
– Больные на голову. Что с них, дурных, взять? – ответил Арох, поднимаясь на ноги.
Все время, пока Пламенные были заняты, он тщетно пытался загрузить себя делами по уши, чтобы забыться в работе, чтобы хоть немного утихла тоска и горечь.
Альтис отсмеялся и подошел поближе:
– Что потеряли?
– Здесь где-то «струна» скрученная осталась. Как бы не распрямилась в неподходящий момент. Затянет кого-нибудь и неизвестно ведь куда выбросит… и какими ошметками.
– А здесь все так пронизано защитными чарами, да еще и твоим последним стационарным артефактом, что «струнку» так просто не найти даже мне, – добавил Лароа.
– Поэтому великий дух-хранитель, являющийся страшным и ужасным начальником тайной стражи и разведки, в компании бога-волка ползает по тронному залу кверху задом! – с убийственной серьезностью выдал демон.
Лароа и Арох представили эту картину со стороны, после чего хохотали уже четверо. Прервала веселье вспышка и волновой откат невероятного по силе телепорта.
Эльф и эльфенок стояли рядом.
– Арох вернулся, – заулыбалась, приветствуя мальчишку, Алина.
– Сестренка! – Ни на кого больше не обращая внимания, Волчонок потянулся к девушке, крепко ее обнял, когда она шагнула под его руки. – Как я по тебе соскучился!
– И я по тебе, братишка! – Она радостно попыталась удушить эльфенка в объятиях.
Пока младшие боги ликовали, Волк и первый эльф молча смотрели друг другу в глаза. Один – с лютой ненавистью, другой – с виноватым ожиданием. Лаэторрионис не пытался снова просить прощения, не опускал взгляда, не доказывал своей невиновности. Он смотрел открыто, не пряча ничего глубоко в душе. И от того, что Арох читал в этом взгляде, ненависть гасла, как костер под проливным дождем. Пытки хуже безумия и последующего осознания того, что натворил, быть не может. Как он смог справиться с отвращением и ненавистью к себе? Как жил на грани сумасшествия Альтис, Арох знал. Но у безумного демона была куча братьев, они не давали сорваться в пропасть, а если нужно – прыгали следом. Этот первосозданный был один. Волк чувствовал, что перестает считать его врагом. И, не сказав ничего, Волк подошел к мальчишке, который уже успел отпустить Алинку.
– Как ты? – негромко поинтересовался старший Волк.
– Паршиво, – нервно дернул плечом подросток.
– Я сделал все, что мог, – разлился по залу бархатистый голос бывшего правителя Дома Светлых. – Но вы полностью разделены. Атиан удерживает личность только на запредельной силе воли. И не в моей власти что-то изменить теперь. Прошло слишком много времени…
– Скажи этому придурку здоровому, что он должен своей рукой меня убить! – обернувшись к Лаэторрионису, рявкнул младший Арох.
Первый эльф виновато склонил голову, отводя взгляд.
– Кажется, это единственный способ. Но он очень рискован. Арох может остаться без сути навсегда, если ты умрешь, Атиан.
Волчонок оскалился, зарычав, но быстро умолк, когда ему на плечо легла увесистая ладонь Волка.
– Хватит, младший. Хватит уже.
– Я найду способ, – пообещал эльф. – Найду. Клянусь той жизнью, которая мне уже не принадлежит.
Арох вдруг подумал, что сейчас, не охваченный безумием, без мерзкой твари, что пожирает рассудок, этот эльф являл собой совершенное создание. Смычок сотворила его, вложив немало сил и любви, он вышел шедевром из-под руки мастера.
– Из чего ты создан? – услышал Волк свой собственный голос.
– Из сапфира. – Смычок незаметно появилась рядом и ответила вместо эльфа. Она вошла беззвучно, отводя глаза своим детям. Ласково и коротко прикоснулась к обоим Волкам, улыбнулась Пламенным, наградила Лароа взглядом, от которого тот едва удержался в материальном теле, подошла к эльфу. Посмотрела на него с теплой улыбкой.
Золотой Дракон старалась не смотреть прямо ни на кого из смертных. У ее детей уже давно развился иммунитет, она сама по песчинкам выстраивала им эту защиту. В надматерии она могла контролировать себя, потому что там ее тело полностью замыкало в себе всю истинную суть демиурга. Но не здесь. Для материи она слишком велика. И если воздействие других демиургов оказывалось не столь сильным, то эта способность Смычка была особенной даже среди Создателей. В таком далеком прошлом, что этого уже и не вспомнить, девочка была слепа. Поэтому теперь ее глаза не были глазами в обычном смысле этого слова. Ее взгляд убивал и возрождал, выворачивал наизнанку душу, пронизывал насквозь, оставлял в каждом неизгладимый след. Она старалась не смотреть на тех, кто не мог защититься, потому что понимала – не каждый переживет даже самое слабое воздействие. И как же было хорошо смотреть в глаза того, кто не боялся ее взгляда.
– Из сапфира, в котором жил морской прибой, летний ветер, тепло солнца и совершенство неба. Их было пятеро, моих первых эльфов. Аметист, морской жемчуг, сапфир, опал, янтарь. Пятый получился человеком. Шестой, агатовый, – орком. Седьмой, стеклянный, – въерчем. Остальных мир создал себе сам.
