– Перепонки меж пальцев, – краткая, скупая усмешка тонкогубого рта. Взгляд на другого «человека». – А вы – небесный ястреб Коган?
– Какой наблюдательный малый, – умилился бог.
– Да тебя, Таран, вычислить-то просто, – в потолок сообщил Арох.
– Это еще почему? – удивился Коган.
– Перья спрячь, дурень, – посоветовал Стримбор.
Ястреб раскрыл крылья, помянул Купол с Гранью и принялся заново наводить маскировку.
– Владыка ветра Стримбор, – уверенно продолжил Таэрилар.
– С чего ты так решил? – поинтересовался разоблаченный бог-ветер.
– Ваше лицо не изменено личиной, а я часто бываю в храме, – охотно ответил «наблюдательный малый». – Да и в легендах вы часто появляетесь все вместе. Искатели. Вот только с вами еще обычно…
Пораженный совершенно невозможной, нереальной, какой-то противоречащей здравому смыслу догадкой, эльф уставился на принца. Беловолосый. Зеленоглазый. Слишком большой. Слишком чужой. И всегда был таким. Не может быть.
– Продолжай. – Усмешка у принца оказалась клыкастой. Голос был полон льда и ненависти. – Арох Архорт, Великий Волк. Вполне возможно, почему бы и нет? Пленить бога, заточить в смертном теле. Связать по рукам и ногам, лишив памяти, дав его смертному телу титул и навесив кучу обязанностей в придачу. Почему невозможно?..
В душе у Таэрилара что-то перевернулось. Оборвалось. Как кто-то из его собратьев мог пойти на… такое?! Невообразимо… Теперь понятно, почему герой, чей образ занимал в душе пограничника так много места, смотрит на «собратьев» с ненавистью. А ведь на войне командор Арэн… Арох Архорт, защищал их. Проявляя безмерную отвагу и рискуя собственной жизнью. Таэрилар рухнул на колено, склонился.
– Простите меня… я не знал…
– И сделаешь вид, что не знаешь. – Коган легко поставил пограничника на ноги. – Понял?
– Волк, закрой рот до конца задания, – довольно жестко сказал Стримбор. – Этот юнец, как и большинство эльфов, перед тобой ни в чем не виноват.
– Не учи меня жить, умник, – огрызнулся Арох и, чеканя шаг, направился в сторону зала.
– Во-олк! – Траэллита догнал друга и пошел рядом. – Ну успокойся ты, прошу, брат…
– Я спокоен, как удав. Это ты паникуешь, хвостатый.
– Лохматый, ври кому-нибудь, кто плохо тебя знает…
Коган, в легком недоумении пожав плечами, отправился следом за друзьями.
– Простите, господин Стримбор… – дрогнувшим голосом командир форта обратился к задержавшемуся богу.
– Только при свидетелях так меня не называй, – отозвался бог-ветер. – Я тебя слушаю.
– А кто… – Таэрилару очень не хотелось спрашивать. Отчаянно не хотелось. Иногда знание бывает страшным. Но все же… – Кто на самом деле командор Ален?
– Он наш брат, если тебя это утешит, – совершенно спокойно ответил Стримбор. – Такой же пленник, как Арох Архорт. Только Волка пленили эльфы, а Ала – люди. Командор Ален – демон Альтис Пламенный. Так же, как Красным и Черным Грифонами были демоны Литис и Альтаир. Люди обрекли их на смерть. Эльфы обрекли на смерть Ароха Архорта.
Ровный голос. Крепко сжатые кулаки. И где-то далеко, за пределом восприятия, – горечь и злость. Часто упоминались трое Пламенных в легендах о четырех богах. Но история предпочитала умалчивать о личностях этих магов, лишь изредка допуская, что те могут быть демонами.
Четверка богов собралась за дальним столиком. Пустили по кругу фляжку Ароха. Там всегда было что-нибудь покрепче.
– Линкины глазки все видели? – задал риторический вопрос Стримбор. – Что думаете по этому поводу?
Бессмертные переглянулись.
– Она высшая темная, – уверенно сказал ламий. – Как наш Ал.
– А высшие не бывают смертными, – задумчиво проговорил Арох.
– У нас появился новый демон, – выдвинул свое предположение Стримбор.
– Не только демоны бессмертны, – отстраненно глядя в потолок, сказал Коган. – Успокойтесь, братцы. Она сама еще не знает.
Помолчали, снова по очереди сделали глоток из фляги. Потом Стримбор поднялся:
– Мы под дверь дежурить. Пойдем, Таран.
– Угу, – согласно кивнул Коган, поднимаясь. – Вдруг еще что случится…
И они ушли, оставив Ароха и Трэна.
За окном стеной шел холодный дождь. И настроение у обоих побратимов было под стать погоде. Трэн взвесил в руках флягу, оценил, что содержимого осталось мало, тяжко вздохнул.
– У меня в седельной сумке еще бутылка «Драконьей пасти», – обронил Арох.
Переглянувшись, боги поднялись и исчезли в ночи, только дверь хлопнула, на мгновение впустив в теплое помещение дождь и промозглый холод.
Захлопнув за богами дверь, Алина тут же вернулась к Альтису.
– Ну как ты, родной? – тревожно спросила она, ласково убрав с его лица отросшую и давно нуждающуюся в ножницах челку. Пальцы наткнулись на невидимый обруч. Обожгло иголками холода. А ведь Зерги должна быть в глубокой спячке. – Держишься?
– Не очень, – едва слышно шепнул демон, приоткрыв глаза.
– Держись, – попросила воительница, помогая ему приподняться и выпить лекарство из высокого стакана. – Иначе как я перед Марьей оправдаюсь? Я ведь ей обещала.
– Девочки сговорились за моей спиной? – попытался усмехнуться Альтис.
– Что ты понимаешь в женской дружбе, мужчина? – криво улыбнулась Алина.
– Ничего, – признал сын Огня. Хотелось просто уснуть. Уснуть насовсем. Он почувствовал, как ловкими движениями воительница убирает остатки шнуровки на форменной жилетке, заставляя его раздеться.
Алина едва не до крови закусила губу, разглядывая тело демона. Дело было даже не в воспалившихся и налитых жаром шрамах, а в Знаке. Там, где раньше была Печать, черно-красными сполохами пульсировало пятно. То и дело выглядывающие из-под кожи черточки рисовали белого грифона в черной кайме. Бессмертная суть сражалась с телом. Печать пыталась подавить суть. Чудо, что он еще жив. Но почему спящая Печать активизировалась?! Ведь она ушла с плеча, страшная татуировка исчезла! Теперь Алина сама была Печатью для демона.
И выход из положения был. Если только…
Сильные пальцы крепко обхватили ее запястье.
– Не надо, милая. Это слишком высокая цена… Мне не пережить такой жертвы. – Ему было тяжело говорить. Он уже почти не чувствовал тела, а непослушный язык во рту и вовсе мешал. Но и молчать нельзя.
Она не ответила, не подняла глаз. Только переплела его пальцы со своими, молча пообещав: «Не буду…» А руки у них одинаковые… Хотя на его руках больше шрамов и мозолей. И мышцы – стальные ремни.
Немного помолчав, он прошептал:
– Знаешь, малыш, мне кажется, я старею…
