Не раздумывая, демон схватил девушку за локоть и повел с собой.
– Куда мы? – спросила воительница, покорно следуя за Пламенным через лес и отводя рукой ветви.
– Подальше, – отрывисто бросил Альтис.
Подальше от чужих глаз и ушей. Демон вел ее за собой, не выбирая легкой дороги, и кое-где приходилось то прыгать по буреломам, то пробираться ползком под низкими кустами. Оказавшись достаточно далеко от лагеря, Пламенный остановился, выпустил руку воительницы, обернулся:
– Говори.
Она поглядела удивленно.
Демон продолжил:
– Говори, моя Пламенная дочь и сестра. Говори все, что хотела сказать, но о чем молчала. Все без утайки.
Алина сжала губы в тонкую линию. Синие глаза совсем заледенели.
Сюда нельзя было попасть иначе, нежели пробравшись через дебри. С одной стороны под невысоким двухметровым обрывом текла река, а с трех других сторон были буераки и чащоба. Демон сел под небольшое корявое дерево у обрыва. Воительница, немного подумав, расположилась рядом. Он был прав, этот проницательный и чрезвычайно умный маг. Прав. И это порой выводило из себя. Ей было что сказать. Немало скопилось невысказанных обид. Сил уже не было молчать. И она заговорила… «Сволочь» – самое безобидное, что прозвучало из ее уст в адрес демона.
Наконец повисло молчание. Альтис смотрел на звезды, пытаясь переварить сказанное… А она ткнулась лбом ему в плечо и тихо сказала:
– Я люблю тебя, мой брат и отец. Ты самый лучший на свете бессмертный.
Он сидел некоторое время неподвижно. Повернувшись, обнял девушку за плечи. И был взгляд, глаза в глаза, душа в душу. Вспыхнуло Пламя, обнимая своих детей, излечивая незримые, но от того не менее тяжелые ранения.
«Твердая ты, Алинка… как камень…»
«Сам как меч… Демон мой… Я дышать не могу, мне так больно…»
«Мне тоже, маленькая. Мне тоже…»
Огонь, жестокий Огонь, изначальное Пламя Творения, не знающее пощады, всегда любило своих безумных детей. И они сгорали, греясь в этой любви, излечивающей страшные раны.
«Мы проиграли. И это останется нашей виной».
«Да, останется. Но пусть он живет хотя бы в нас».
«Держись. Мы еще живы. Мы живы…»
«Это ненадолго. Прости меня…»
«Давно простил. И ты меня прости… Как думаешь, хоть память о нас будет жить?»
«Может быть, в легендах… И то переврут…»
«Пусть. И то хорошо…»
Они вернулись в лагерь глубокой ночью, когда не спали только часовые, коими оказались безучастно глядящий в огонь Арох и настороженный Аллодис. Волк едва ли что-то видел вокруг. Даже не замечал спящего у костра Волчонка, скинувшего с себя теплый плащ.
Пламенные переглянулись. Альтис подошел к ребенку, заботливо укрыл его, бесшумно исчез в ночи. Хорошо, когда есть сестра. Особенно такая, как Алинка.
– Арох… – Алина села за его спиной, обняла за плечи. – Мы еще живы, Арох, брат моего брата, мой брат. Мы живы…
Она говорила, обнимая заледеневшие плечи бога-волка. Говорила о памяти, о жизни, о единстве, которое не позволит забыть… Сбивчиво и непонятно, говорила, говорила… Пока Арох, судорожно вздохнув, не прикрыл лицо рукой. И в отчаянии произнес:
– У нас нет понятия смерти. У бессмертных этого нет! Смертные, умирая, не исчезают. У их душ есть дальнейший путь… А у нас – нет! У нас нет души. Суть – это совсем другое… Это слишком разные субстанции. Мы не можем умереть, мы этого не умеем! Почему же тогда… Литис, Альтаир, Коган… Убить бессмертного – все равно что сделать подматерию надматерией, а Кошмара – Создателем! Это – невозможно.
– Я знаю. Но мы пока живы, Арох. Мы живы.
– Живы… – эхом повторил Волк и снова замер. Но Алина знала – он уже не будет так страшно замкнут на смерти, понятие о которой в него не вложено.
Впился в предплечье ледяной болью живой браслет, заставив девушку скривиться. Давно уже Зерги не напоминала о себе, а сейчас вдруг с силой потянула жизнь. Но взамен толкнулось в сознание тепло чужого присутствия, чувство поддержки и уверенности. Они должны, они обязаны дойти…
– …и отомстить, – шепнула воительница. – Мы отомстим им, Арох. Пусть эта мысль тебя греет.
Утром бессмертные снова молчали, не глядя друг на друга. Но Арох был внимателен к малышу, Альтис перекинулся несколькими словами с некромантами. Некое подобие жизни все же вернулось к побратимам. И лишь когда полностью собранный отряд был готов к дороге, Стримбор остановился. Оглядел побратимов и сказал хриплым ломким голосом:
– Я не верю в смерть.
Альтис вздрогнул и медленно повернулся. Он даже не понял сначала, что так резануло слух.
– Я не верю в смерть, – повторил Волк, подойдя к Ветру.
Изначальная речь, которая для бессмертных была не только речью. Люди могут говорить на ней свободно и без опаски, но для богов это – инструмент созидания-разрушения, а не только родной язык. На нем не говорят в материальном мире, опасаясь неосторожным словом или не вовремя вырвавшимся ругательством вызвать катастрофу.
Обо всем этом думал Альтис, а ноги уже несли его к побратимам.
– Я не верю в смерть! – одновременно произнесли Траэллита, Алина и Альтис.
И даже маленький Волчонок, подойдя, старательно, по слогам, выговорил заветную фразу.
Вскинули друг другу на плечи руки, сдвинулись тесным кругом. Повторили, как заклятие: «Не верю в смерть!»
– Но я верю в месть, – шепнул Альтис, когда затихли, осели в сердцах и умах главные слова.
Нельзя говорить в материальном мире на языке творения. Ведь каждое слово будет иметь непредсказуемые последствия. Только иначе они не могли. Затеплилась надежда, возникло смутное ощущение, что их брат просто ушел. В надматерию, на Велимор… еще куда-то.
Только демон полностью осознавал, какой это страшный самообман. Но так хотя бы можно дышать, не воюя с собственным горлом, сведенным от боли, за каждый глоток воздуха. Трудно. Больно. Но уже не так невыносимо, как было. Стрим знал, на что шел, обманув себя. Они все знали.
Все силы бросили на сокращение дороги, и к вечеру следующего дня отряд достиг пограничного форта. Арох снова надел маску принца, воспользовался одним из свитков, подписанных рукой Сильтарины, и они расположились на ночлег с комфортом.
Было истинным удовольствием для усталых путников наконец-то отмыться в горячей воде, переодеться в чистое. Нормально поужинать за столом, а не у костра из походного котелка. Но все эти прелести жизни отметили скорее люди, а не боги, для которых жизнь в странствиях была привычна. Бессмертные любили и ценили комфорт, но, если его не наблюдалось, это их не тяготило.
К закату побратимы собрались снова. Они просто вышли на улицу, дошли до тренировочной площадки форта. В этот предзакатный час там почти никого не было. Боги, демон, Пламенная – все как один встали на колено и склонили головы перед закатным солнцем. Это был час гибели их брата… Потом они поднялись, и Альтис достал флейту. Демон должен быть сильным, ведь он – лидер, на плечах которого держится все. Но хотя бы в музыке можно выплеснуть тоску и горечь…
