Дара усмехнулась своим мыслям. Она теперь понимала, как внимание князя тешило тщеславие.
– Мои печали да радости тебе без интереса, госпожа лесная ведьма, – недружелюбно сказала Добрава. – Ты лучше о своей участи беспокойся.
– Уж я побеспокоюсь, не сомневайся, – отрезала Дара. – А ты прочь с глаз моих, и чтоб больше духу твоего не было подле меня.
Дара оскорбила служанку, приметив со злорадством обиду в её глазах, и только когда Добрава развернулась и ушла прочь, пожалела о сказанном. Но было уже поздно.
В городе звенели колокола. Закончилась рассветная служба.
Дара не зашла в свою ложницу и не посетила по обыкновению храма для молитвы, а направилась сразу к Горяю. Чародей ещё не вернулся со службы, и она вошла сама, начертав на двери один из знаков, которыми он охранял свои покои.
Эти знаки украшали все стены и потолок в спальне княжеского чародея. Одни были старее, другие вырезаны совсем недавно. Многие Дара не знала, некоторые видела в Великом лесу, а третьим Горяй научил её сам.
Почти впервые Дара осталась в его покоях одна и огляделась внимательно.
Ряды склянок и банок, свитки берестяных грамот, разбросанные где попало без всякого, казалось бы, порядка, и сотни знаков, вырезанных на стенах, полу и потолке, на столбиках кровати и на ножках стола и лавок. Поначалу Дара даже не замечала их, будто они не существовали. Но с каждым днём, пока возвращалась её сила, знаки проявлялись всё отчётливее, и некоторые из них оказались знакомы.
Она провела пальцами по скрещённым лошадиным головам над низкой притолокой. Похожими часто украшали крыши для охраны от злых духов. Этот знак хорошо был знаком обычным людям, другое дело – неровный круг, похожий чем-то на медвежью морду. Такой не встретишь в работах даже самых лучших зодчих, зато Дара видела его в избушке в Великом лесу. Медведь – царь среди зверей, не зря леший часто принимал его облик.
Дара была бы рада изучить остальные рисунки в комнате Горяя и прочитать его записи, хранимые так небрежно, но чародей быстро вернулся.
Он не выразил никакого удивления, когда увидел её в своих покоях, повёл себя так, точно знал обо всём заранее.
– Наконец-то, – проговорил он. – Наконец-то. Ты должна рассказать мне зачем.
Дара напряглась в ожидании расспросов о минувшей ночи, но Горяй снова её удивил:
– Зачем леший забирает к себе девушек? Зачем обучает? Зачем даёт им силу и знания?
Дара растерялась. Она пожала плечами и неуверенно сказала:
– Чтобы было кому защищать лес и лечить зверей. Чтобы… я не знаю, сторожить границу?
– Но разве он не справится сам? Он – дух с тысячью глаз и ушей, он может быть везде и повсюду, а где не успеет, туда пошлёт своих сов. Ты говорила про сов, – слегка раздражённо перебил её Горяй. – Ммм, знаешь, что получают бесплатно?
Дара приподняла бровь.
– Сыр в мышеловке?
– Именно! Сыр! В мышеловке. А тут и знания, и сила – и всё так легко. Знаешь, сколько я ходил в учениках у одной весьма вредной старухи из Совиной башни?
– Долго? – с усмешкой предположила Дара.
– Возмутительно долго! – согласился Горяй. – И знаешь, многому ли я научился?
– Пожалуй, да.
– Пожалуй, – неуверенно подтвердил чародей. – Но сколько мне недоступно и сколько неподвластно. А тебе?! А Злате?! И за что?
Колдун кинулся к одной из полок на стене и схватил маленький зелёный сосуд.
– Вот за это! За кровь. Я не помню, ты говорила, всегда ли она у тебя была такая особенная?
– Не знаю, – пожала плечами Дара. – Это важно?
– Конечно! У княжичей тоже необычная кровь, а у князя – ещё удивительнее, но не говори им, что я проверял, – заговорщицки прошептал Горяй. – Или они сами знают? Я не помню…
Дара медленно кивнула, обещая хранить тайну.
– Я точно не в родстве со Златой.
– Охотно верю! – горячо произнёс чародей. – Нет-нет, ваше сходство имеет иное происхождение. Но какое? Ты ведь не расскажешь мне, как леший обращает вас?
– Обращает?
– Он опаивает детей своей кровью, чтобы обратить в лесавок, это известно. Русалки – это утопшие девушки, упыри – это неупокоенные мертвецы. Но как становятся лесной ведьмой? Раньше я считал, что выбор случаен, что это просто ведьма, как и все остальные, но теперь уверен, что нет.
Горяй говорил быстро, спешил и будто наскакивал каждым новым словом на предыдущее.
Дара не отвечала, вспоминая золотые воды лесного озера. Прежде ей казалось, что они служили только целительным целям, но с каждым днём она убеждалась в обратном. Золотая богиня, огонь из-под земли – чары чистые и горячие. Чем бы ни было озеро в Великом лесу, оно изменило её.
Горяй присел за стол, заваленный свитками и остатками завтрака. Он предпочитал есть отдельно от остальных, объяснял, что так было спокойнее людям Великого князя.
– Меня волнует твоя сила, Дарина, – неожиданно спокойно сказал Горяй. – Она слишком велика для человека. Ты ничего не говоришь мне, но я уверен, что леший поделился с тобой и особыми знаниями. Ведь так? – Он взглянул на неё пристально и ясно, как у него редко выходило. – Ты не расскажешь мне, чему он тебя научил?
Дара присела напротив, точно так же сложив руки под подбородком, будто отражение Горяя.
– Я и сама немногое пока поняла из его уроков.
– Вот как, – невесело вздохнул чародей. – Тем хуже для тебя.
– Почему?
– Как я и сказал – сыр! – напомнил чародей, воздев палец к небу. – И пора бы отобедать, – он подскочил с места, закружился вокруг стола, разгребая раскиданные в беспорядке грамоты, пустые кружки и тарелки. – Эти службы… не будь я чародеем, никто бы и не заметил моего отсутствия в храме, но стоит единожды не прийти, и меня обвинят в язычестве и ещё Создатель знает в чём. Вот и приходится, – он развёл руками, держа в одной два пустых кубка, а в другой тарелку с засохшим хлебом. – Трачу драгоценное время на ерунду. Что тебе пришлось сделать, чтобы не идти сегодня в храм?
– Меня вызвал к себе Великий князь.
Горяй с грохотом поставил посуду на поднос и обеспокоенно посмотрел на Дару.
– Да-да, я слышал, – пробормотал он. – О твоей ночной прогулке все слышали.
– Седекий зол?
– По нему разве скажешь? Ммм? Но не рад точно. Не доверяй ему.
Горяй поднял поднос, прошёл к двери и, повернув голову, добавил:
– Никому здесь не доверяй. И мне тоже. И им, – он посмотрел куда-то в сторону.
Кажется, нечто похожее говорил уже Вячеслав.
– Как же ты живёшь здесь столько лет? Ужасно быть одному и всех сторониться.
Горяй не ответил сразу, а вышел за дверь и подозвал к себе холопа, который сидел у порога.
