Но Веся тяжело выдохнула, отбросила копну волос назад и взяла миску с настоем со стола.
– Хватит зря собачиться. Всё равно я не хочу твои гадости выслушивать, – сердито сверкая глазами, сказала она. – Пошли мыться.
Веся хлопнула дверцей парилки и скрылась.
Дара стянула полотенце, висевшее на натянутой верёвке, и пошла за ней. Они мылись молча, и Дара прикусывала губу, чтобы не шипеть, когда горячая вода попадала на раны. Пар стоял густой, как молоко, но она не чувствовала тепла. Было холодно.
* * *
Ближе к утру пошёл дождь. Он барабанил по крыше, забирался в щели и силился проникнуть в каждый угол, задушить влагой, но в натопленной бане было жарко. Дара сидела на серой от старости лавке, дышала пахучей мазью, смолой и дымом, тянувшими из старой печки. Нужно было подняться и нагнать свежего воздуха в парилку, только не осталось сил. Мокрые волосы прилипали к потному лбу, дышать стало горячо, и сердце сушил жаркий воздух.
Но внутри, под рёбрами по-прежнему стоял холод.
Из предбанника доносился звонкий смех Весняны. Дара старалась не прислушиваться, но душу резало чужое счастье.
Было мерзко. От себя и от остальных, от всего на белом свете было мерзко, и хотелось убежать прочь, скрыться среди тёмных елей леса и никогда не выходить более, не ощущать осуждающих взглядов, не читать в чужих глазах ненависть.
Она всхлипнула от обиды, но не заплакала, зашипела от бессилия. Дара прижала к груди ноги, упираясь пятками в грубые доски лавки.
Там в предбаннике радовалась Веся, отдыхала Чернава, приходил в себя измученный Милош, а вокруг него суетился преданный Ежи. Рядом с ними не было места лесной ведьме.
Из печи повалил чёрный дым, заклубился, поднимаясь к потолку. Из ведра с водой, где отмокали берёзовые веники, выглянули златоглазые духи. Дара покосилась на анчуток.
– Послужите мне в одном деле, – попросила она едва слышно. – Покажите, что желаю.
Анчутки шустро разбежались по парилке, пролетели под потолком, проползли по стенам, нырнули под лавку и выглянули уже у самого лица Дары.
– Покажите мне дом. Покажите Старого Барсука.
Духи смотрели на неё насторожённо, с непониманием. Почему? Оттого ли, что не знали ничего о Барсуке? Или оттого, что мысли Дары на самом деле были далеко от мельницы? Иное её беспокоило.
Не прошлое, а будущее грызло душу точно червь. Будущее и настоящее, что грозили смертью. Дедушка оказался прав. Даре некуда было идти. Она не могла привести беду в дом, не могла оставить сестру одну на чужбине.
Она выпрямилась, облизала сухие губы.
– Покажите мне, жив ли княжич Вячеслав Мстиславович.
Крохотные лапы духов потянулись к её лицу, крысиные хвостики опутали пальцы, острые клыки укусили за нос и щёки. Дохнуло берёзовым духом, и листья, в которые кутались анчутки, прилипли к шее и лбу.
Видение окутало облаком пара.
Запахло дурманящими травами. Лба коснулась прохладная рука.
На низкой кровати метался во сне огневолосый княжич, а подле него сидела девушка, что белее смерти, и шептала:
– Спи, огонёк, не печалься, а я отомщу за тебя, за твоё горе. Только не гони. Придёт срок, будет и расплата. А ты спи…
* * *
Закончился дождь.
Милош старался не дрожать от холода. Даже после парилки, даже в протопленной бане ему было по-прежнему холодно, но он не желал показывать это остальным. Поэтому он сидел в самом углу и пил горячий травяной чай, заваренный Весей.
– Веселитесь без меня. – Чернава поднялась и накинула тулуп. – Пойду спать.
Когда за ней закрылась дверь, Ежи почти сразу сказал:
– Давайте решим, что делать с ведьмой.
– Ежи, она моя сестра! – возмутилась Веся.
– Она прокляла Милоша, – надулся Ежи. – А если она опять что-нибудь натворит?
Они начали спорить, но Милош их даже не слушал, пока не различил в шуме собственное имя.
– Милош! Ну скажи ему, что Даре можно ненадолго остаться. Пожалуйста, – взмолилась Веся. – Она только пару дней побудет с нами, а потом мы вернёмся в Совин, а она в Ратиславию.
Милош пригляделся к ней, подумал, что она, верно, пошутила, но нет, девчонка говорила серьёзно. Смешная она, простая совсем, без хитринки. Смотрела преданно огромными голубыми глазами, и невозможно было найти силы ей отказать.
Зачем ему в Совине Веся? Что там могло её ждать? Милошу стоило отправить её домой вместе с сестрой.
– Как скажешь, – губы тронула улыбка, когда Весняна просияла ярче солнца и торжествующе показала Ежи язык.
Милош понимал, что Дара никуда не отпустит сестру, не затем она прошла весь путь из своей глухомани.
«Уж точно не для того, чтобы меня спасти, – невесело подумал он. – Считай, повезло, что под руку подвернулся».
Ему нужно было решить, что делать дальше, только не было ни желания, ни сил. Да и разве существовал выбор? В Совине Милоша ждал Стжежимир, а вместе с ним немало дел. Но от одной мысли о возвращении в столицу становилось тошно.
«Вернусь я ни с чем, – Милош сделался ещё угрюмее. – Такой путь проделал и всё впустую. Хоть обратно возвращайся в проклятую Ратиславию».
И ещё Венцеслава. Замужем. За Охотником. Более злой шутки она не могла над ним сыграть. Неужели она и правда выбрала из всех своих ухажёров Идульфа Снежного, чтобы досадить Милошу?
– Что-то Дара долго, – задумчиво произнесла Веся. – Пойду спрошу, может, её веничком нужно побить.
– Плёткой её нужно побить, – пробурчал Ежи.
Девушка поднялась с лавки, придерживая длинную простыню, а та прилипла к разгорячённой коже и задралась, оголяя стройную ногу. Ежи чуть шею не свернул, глядя ей вслед, и Милош впервые за долгое время искренне улыбнулся.
– Что, позвать её с собой в Совин? – негромко спросил он, когда дверь в парилку закрылась.
– А? – растерялся Ежи и покраснел как рак. – Ага…
– Так и жениться придётся, – предупредил Милош.
Ежи сделался ещё румянее.
Милош хотел немного подразнить друга, да дверь вновь распахнулась, и послышался возмущённый голосок Весняны:
– Да так же задохнуться можно! Чем ты вообще думала? А ну давай отсюда на свежий воздух.
Потянуло дымом. Из клубов пара вышла Дара, стянула с головы полотенце. Почерневшие мокрые волосы упали на влажные плечи. Кожа блестела от пота и воды. Милош отвёл взгляд. Веся подбежала к входной двери и распахнула её, принялась махать рушником, напуская свежего воздуха. Дара, чуть шатаясь, вышла босиком прямо на улицу.
– Действительно, бешеная, – усмехнулся Ежи. – Как она сегодня в тебя впилась-то, а? Видать, крепко в тебя… того…
