– И ещё кое-что. На княжеский двор ты сможешь войти лишь тогда, когда принесёшь мне доказательство существования Змеиного царя, а до этого у меня нет причины тебе верить.
Девушка улыбнулась лукаво:
– Ты, огонёк, сам достал такое доказательство.
Её слова привели Вячко в недоумение, он огляделся по сторонам, как будто понадеялся найти Змея прямо в своей ложнице.
– О чём ты?
– Земля нашептала мне, что ты нашёл невиданное прежде чудище в лесу, разве не так?
Вячко задумался, а не следила ли за ним ведьма всё то время, что он скитался по лесу со Стрелой.
– И что с того? – спросил он.
– Загляни к нему в пасть, огонёк, и найдёшь то, о чём просишь.
– Почему ты не сказала мне об этом раньше?
Она улыбнулась простодушно, пожимая плечами.
– Я не знала ничего о странной птице без перьев, видение настигло меня во сне.
Вячко быстро прошёл к двери, но остановился у самого порога. Он не хотел показывать ведьму товарищам, но теперь у него не осталось выбора.
– Пойдёшь со мной, – приказал он. – И скажи, как теперь тебя звать? Не может ратиславская девушка носить имя Югра.
Ведьма выглядела растерянной.
– Я не знаю, – проговорила она негромко. – Мне мало знакомо ваших имён. Я знала, что княгиню в Ниже звали Ириной, и однажды я говорила с женщиной по имени Млада. Но я не знаю, могу ли зваться так же.
Вячко окинул взором девушку, привыкая к её новому лицу.
– Что ж, – задумчиво сказал он. – Тогда я сам нареку тебя. Я назвал бы тебя Сновидой, раз тебе во сне являются видения, но это зря привлечёт внимание Охотников. Теперь ты будешь Нежданой, – он усмехнулся горько и добавил: – Вот уж никогда не ожидал увидеть тебя вновь.
Ведьма посмотрела куда-то в сторону, будто прислушиваясь к себе, и повторила тихо:
– Неждана, – она облизнула верхнюю губу, как если бы имя пришлось по вкусу. – Хорошо, огонёк, будь по-твоему. Буду зваться Нежданой.
Вячко повёл её за собой на улицу к конюшне, где в самом углу лежало тело крылатого зверя. Люди княжича с любопытством проследили за ними, но никто не посмел спросить, кем была незнакомая девица, даже тогда, когда она без страха вытащила острый клинок из звериной пасти, распахнула её и засунула руку прямо между острых клыков.
– Посмотри, огонёк, вот моё доказательство, – проказливо улыбаясь, сказала ведьма.
И разжала кулак. На ладони её лежал обрубок человеческого пальца. Он был весь измазан в слюне и крови, и ничего в нём не было необычного, кроме длинного звериного когтя.
Глава 26
Рдзения, Гняздец
Месяц жовтень
Утром от квашеной капусты у Ежи заболел живот. Рези были такими сильными и неожиданными, что он едва успел выбежать на улицу, а когда вернулся побледневший спустя почти лучину, Веся плакала, сидя за столом.
– Это всё капуста, да?
Из синеватого оттенок его лица в один миг сделался багровым. Ежи от всей души надеялся, что о его позоре никто не догадается.
– Эээ…
Веся подняла на него взгляд и разрыдалась ещё громче.
– Я так отвратительно готовлю, что тебе даже поплохело.
Меньше всего ему хотелось расстраивать девушку, и он соврал как на духу:
– Да это не от еды…
– А от чего тогда?
– Я… эээ… воды из реки напился.
Она не сразу ему поверила и насупилась, полная сомнений.
– Из реки?
– Ага, когда сети проверял, очень пить захотелось. И вот, – он развёл руками, мысленно молясь Создателю, чтобы этот разговор поскорее закончился.
Остальные молчали, наблюдая за их разговором. Здислава и Дара выглядели одинаково раздражёнными, а Милош, кажется, едва сдерживал смех.
Задумчиво поправив прядь волос, Веся произнесла серьёзно:
– У нас в Заречье пару раз тоже травились речной водой. Осторожнее нужно быть.
– Так я это…
Ежи развёл руками, но Веся его уже не слушала. Вид у неё сделался деловитый, важный.
– Капусту я всё-таки скотине соседской отдам, – она поднялась, накинула овечью шубку. – Пойду спрошу, возьмёт ли, – она остановилась на пороге. – А нам новой заквашу.
– Да это не капуста, – зачем-то воскликнул Ежи. – А вода.
Веся пожала плечами и вышла. Только дверь за ней закрылась, и Милош простонал в голос:
– А вот если бы ты сказал правду, она бы перестала свою дурацкую капусту квасить.
На лавке сердито заворочалась Дара, укрываясь с головой одеялом. Ежи устало присел рядом с Милошем, обхватил живот руками.
– Не подумал я. Просто расстраивать её не хотел, она старается так для нас.
– Она не из-за капусты плакала, – покачал головой Милош.
– А из-за чего?
Друг хмыкнул:
– Веся знает, что Дара с нами просится пойти…
– И что?
– Кажется, Веся сама не знает, хочет ли видеть рядом сестру. Могу её понять, – он посмотрел на лавку, где под одеялом спряталась лесная ведьма, и добавил намеренно громче: – Мало кто по своей воле пригреет на груди гадюку, даже если она родная сестра, – на полных губах расплылась злорадная улыбка.
Он выжидал терпеливо, долго, но Дара молчала, и постепенно усмешка на лице Милоша потухла. Он заскучал.
– Посмотрим, что Стжежимир напишет, – добавил он едва слышно, чтобы его мог услышать только Ежи.
Вот почему глаза у Веси вечно были на мокром месте. Ей предстояло выбрать, с кем она желала остаться: с родной сестрой или новыми друзьями. Больше всего на свете Ежи желал, чтобы Весняна отправилась с ними в Совин, но что её там ждало? Как бы ни был добр к ней Милош, жениться он не собирался, а ни на кого другого Веся не смотрела. Что ещё оставалось юной девушке в большом городе?
– Наверное, скоро уже письмо придёт, – задумчиво произнёс Ежи. – Пора бы.
– Драган улетел утром в Совин, – сказал Милош. – Думаю, вечером мы узнаем, что решил Стжежимир.
Ежи кивнул, но не успел больше ни слова сказать. Живот снова скрутило от резкой боли.
– Пойду я, – просипел он и поспешно поднялся.
Тропинка от ближайшей рощи до дома Воронов пролегала через овраг и голую прогалину, откуда открывался вид на речной берег. Туда часто ходила молиться Веся. Ежи не спрашивал, к каким богам она обращалась, а сама девушка их не называла, просто просила оставить её одну, чтобы не мешать молитве.
Вот и теперь она стояла на самом краю высокого берега Модры. Ежи остановился, разглядывая её издалека. О ком она молилась? Скорее всего, о Милоше. Веся говорила о нём каждый день, каждое его желание пыталась предугадать. Но о ком ещё? О родителях, оставленных дома? О бедовой своей сестре? Ежи больше всего хотелось узнать, прозвучало ли хоть раз его имя в девичьей молитве. Он знал, что не занимал её мысли так же, как она занимала его. Но если хоть иногда Весняна о нём беспокоилась, если хотя бы считала своим другом… нет, этого всё равно не было бы достаточно.
