Она отстранилась, отвергла, как и все до неё. Ради чего?
– Прекрати! – крик вырвался из груди. – Хватит. Просто хватит! Ты разве не хочешь, чтобы мы были вместе?
Веся медленно подняла голову. Отстранённая, холодная, точно неживая. Её равнодушие только больше разозлило Дару:
– Без меня ты сразу пропадёшь! Ты же совсем бестолковая.
– Пока что я отлично справлялась сама. Без тебя мне будет лучше.
Рукой Дара схватилась за дверной косяк, прижалась, не чувствуя ног.
– Не говори так.
– От тебя одни беды.
– Ради тебя я начала колдовать, – прошептала Дара.
Голос Веси прозвучал незнакомо, равнодушно.
– А я не просила об этом, наоборот, умоляла оставить нас в покое и позволить мне решать самой…
– Из-за тебя леший призвал меня.
– Ты сама нарушила запрет, сама начала колдовать.
– Потому что хотела защитить тебя, – по щекам полились слёзы.
Под рёбрами всё сжалось, скрутилось в тугой узел. Как собака, что прячется от хозяйской плётки, она вжалась в дверь.
– Милош хотел отнять тебя у меня, а я… я же тогда останусь совсем одна. Веся, – слабой, безвольной рукой она потянулась к сестре за спасением. – Он играет с тобой. Неужели ты думаешь, он тебя любит?
Ответ последовал не сразу. Веся коснулась правой щеки, кончиками пальцев боязливо ощупала шрам.
– Не знаю, – еле слышно ответила она. – Но Милош единственный не спросил меня о шраме. Он единственный смотрит на меня как прежде, будто я не урод.
– Он лжец и притворщик. Он играет с людьми, как кошка с мышкой.
– Милош ни в чём не виноват, – перебила её Веся. – Я взрослая, Дара, и сама могу решать, как жить. А жить я хочу в Совине и на мельницу ни за что не вернусь. Думала, что побегу за тобой, как собачонка? Всю жизнь я всегда во всём тебя слушалась. Люди в Заречье тебя сторонились. Никто меня замуж не звал из-за тебя, а тех, кому я нравилась, ты сама отгоняла. Видимо, хотела, чтобы я померла старой девой? Ты просто завидуешь, потому что сама никого полюбить не способна.
– Неправда. Я тебя люблю.
Рука её замерла в воздухе. Веся отворила дверь в дом, и свет пролился в сени.
– Ты никого не любишь, Дарка. Ты злая и несчастная. И хочешь, чтобы все были так же несчастны, как ты.
Снова стало темно и тихо. Так темно, точно она ослепла. Медленно Дара повернулась, ногтями проскребла по дереву. Она толкнула дверь на улицу, и та оказалась немыслимо тяжёлой.
Ноги ступали сами собой. Она пошла, не разбирая дороги.
Веся не могла так думать. Не могла так говорить. Она не могла оставить Дару одну. Это всё Милош. Стоило оставить двуличную тварь помирать в соколином теле. Но было ещё не поздно… второе перо до сих пор хранилось у Дары, она могла в любое время сотворить проклятие во второй раз.
Могла ли?
Ещё светило солнце, но Дара брела словно сквозь туман. Тени и звуки, запахи и ощущения – всё растворилось, исчезло.
Что ей делать? Куда теперь бежать и для кого? У Дары была цель. Ей казалось, что когда она достигнет её, то будет счастлива. Что всё наладится. Но стало только хуже.
Потерянная, она застыла посреди деревни.
Разве могла любовь сделать сердце таким жестоким? Дара не знала. Она никогда не любила. И никто не любил её.
Старый сухой дуб накренился над дорогой, его ветви отбрасывали длинные изогнутые тени, заслоняя закатное солнце. На миг почудилось, что тени потянулись к Даре. Она попятилась. Сердце стучало бешено в груди.
Точно осенний лист на ветру, она дрожала от каждого звука. Дара не могла защитить сестру, она саму себя защитить была неспособна. Куда ей до Златы? Княгиня была так могущественна, что спалила целый город. Князья не пытались её убить, не приказывали, а принимали как равную.
И всё равно Злата бежала от Хозяина. Она построила храмы Создателя в городах, она разнесла его слово по всем княжествам. Злата отреклась от лешего. И он не посмел ей угрожать, как угрожал Даре. Или?..
Как много на самом деле люди знали о княгине?
Ноги понесли Дару вдоль опушки леса, дальше в поля. Холодный ветер кусал щёки, под ногами снег мешался с промёрзшей землёй.
Злата родилась в Великом лесу совсем как Дара, но и выросла она там же, вдали от обычных людей. Её воспитала лесная ведьма, обучила всем премудростям колдовства.
Так зачем она бежала? Или от кого? Ответ был так близко, его уже можно было почувствовать на ощупь, но точно рыба, пойманная голыми руками, он выскальзывал в последний миг.
Дара остановилась посреди поля. Она неожиданно захотела помолиться, но забыла все слова.
– Что ты бродишь словно тень?
Голос Драгана прозвучал как раскат грома.
– Ты следил за мной?
Колдун показал рукой в сторону.
– Нет, иду на кладбище. Мальчишки забыли лопату на могиле. Да и стоит ещё раз взглянуть, не осталось ли каких следов.
– Можно с тобой? – Она сама не знала, зачем попросилась, но возвращаться домой не хотела так же сильно, как и оставаться наедине со своими мыслями.
Драган пожал плечами. Дальше они двинулись вместе вдоль опушки. Узкая тропа сворачивала из колеи в сторону, под кроны деревьев. На кладбище росли липы. Низкие деревянные домовины терялись среди голых стволов.
– Так я и думал, – Драган поднял с земли шапку, оглядел её. – Это Охотника, точно. Сжечь надо.
Он накидал снега на свежую могилу, сломал ветку с ближайшего дерева и замёл следы, оставленные сапогами и лопатой.
– Вроде ничего не видно. Погляди, – попросил он Дару.
Стараясь не наступать на холм, она осмотрела могилу.
– Ничего.
Драган кивнул удовлетворённо, но остался на месте. Постоял, подумал о чём-то своём.
– Ты давно в Гняздеце? – спросила от скуки Дара.
– С рождения. Ещё молодой бабку Малику помню, – он кивнул в сторону холма. – Красивая была когда-то, но тело человеческое быстро дряхлеет.
Он поклонился могиле.
– Спи спокойно, Малика. Будет у тебя теперь защитник даже на том свете.
Он усмехнулся:
– Старуха уж больно любила Пресветлых Братьев, а мне всегда вслед плевала. Вот пусть теперь вечно спит в обнимку с Охотником.
– Раз она тебе вслед плевала, зачем ты ей кланяешься?
– Нечего держать обиду на тех, кто теперь в пустоши. Пошли. Поздно уже.
Из всех Воронов Драган реже остальных бывал дома, ни с кем почти не разговаривал, а на Дару и вовсе не обращал внимания. Мрачный, здоровый, нахохлившийся, он и вправду напоминал огромную чёрную птицу. Находиться рядом с ним было странно.
