Острог Орехово стоял на перекрестье дорог. Главный тракт поворачивал южнее к Лисецку и Ниже, а дорога поуже уводила к сёлам и острогам вроде Орехово. Вячко предстояло пойти дальше на восток, к Великому лесу.
– Откуда? – спросил дозорный на воротах.
– Из Златоборска, – можно было просто показать княжескую печать, но Вячко не хотел привлекать к себе лишнее внимание.
– Куда?
– В деревню Мирную к родителям.
Дозорный оглядел его с головы до ног и задержал взгляд на мече в ножнах.
– Из дружинных? – догадался он.
– Ага, – Вячко был немногословен, допрос уже стал ему докучать, но в небольших поселениях дозорные часто были куда внимательнее, чем в крупных городах. Им было легче запомнить каждого в лицо и больше стоило опасаться разбоя. Вряд ли в Орехове было достаточно воинов, чтобы справиться с серьёзной угрозой, им стоило быть куда осторожнее, чем страже в городах, где на княжеских дворах размещались дружины.
– Проходи и веди себя тихо, – сказал дозорный. – И это, если к Мирной пойдёшь, будь осторожнее. На той дороге видели вольных детей, а они у нас прошлой ночью рдзенца зарезали, так что жди беды теперь и в Мирной.
– Что? Какого рдзенца?
– Да шёл какой-то из столицы, остановился у нас, и всё. Нашли поутру уже окоченевшего за конюшней. У нас в Орехове часто всяких режут, но за дело, или хотя бы грабят при этом. А рдзенца просто так, потому что мордой не вышел.
– Где теперь этот рдзенец?
– А тебе на кой?
Вячко откинул плащ в сторону, положил руку на меч, напоминая, кто он такой.
– Потому что я из княжеской дружины.
– А какое дело княжескому дружиннику до наших резаных рдзенцев?
Дозорные в Орехове, видимо, редко встречались с людьми князя, раз совсем не знали к ним уважения.
– А это уже не твоё дело, – усталость перерастала в раздражение, и Вячко мрачнел с каждым словом всё сильнее. – Так что с рдзенцем?
– В молельню отвезли, отпевают, – неохотно ответил дозорный. – Только, эй, слушай, если что, я тебе ничего не говорил.
Вячко молча кивнул и прошёл за ворота. Сумерки сделали острог ещё непригляднее, чем он был при дневном свете. Серые простые избы были темны, даже дым не шёл из труб. В тенях острые колья частокола упирались в серое небо, как кривые клыки огромного чудища.
На дороге до самой молельни не горело ни одного пламенника. Редкие прохожие сторонились княжича, и он тоже обходил их стороной. Молельня оказалась похуже некоторых деревенских храмов. Она была без украшений и рисунков, чёрная и покосившаяся набок. Вячко потянул дверь на себя, и она заскрипела пронзительно громко.
Внутри было безлюдно, но тесно. Закатная служба уже закончилась, и только у позолоченного сола – солнечного круга, напоминавшего о Создателе, – горела единственная свеча. Мёртвый рдзенец лежал на лавке у стены. Вячко задержался у сола, невольно загляделся, как пламя отражалось в позолоченных лучах. Он коснулся поочерёдно лба, губ и груди, прошептал слова молитвы и взял свечу.
Рдзенец был так юн, что ещё даже не отпустил бороду. Его успели омыть и переодеть в чистое рубище, и нельзя было по одежде понять, пришёл ли он из города или деревни, из Совина или Твердова. Смерть и Пресветлые Братья лишили его всех отличительных черт.
Дверь позади завизжала, когда в молельню вошёл человек в серой рясе. Вячко оглянулся. На рукавах незнакомца были вышиты золотой нитью солнечные лучи, на груди висел сол на цепочке.
– Да озарит Создатель твой путь, Пресветлый Брат, – приветствовал Вячко.
– Да не опалит он тебя, – нельзя было разглядеть его лицо в сумраке молельни, но в голосе послышалось недоверие. – Что тебе нужно от этого несчастного? – Пресветлый Брат кивнул на неподвижное тело.
– Я ищу молодого рдзенца, который шёл из Златоборска как раз через ваш острог. Хотел убедиться, что это не он.
– Убедился? – Пресветлый Брат подошёл ближе, протянул руку, молчаливо требуя вернуть свечу. Вячко передал её, обтёр пальцы друг о друга, пытаясь стереть остатки воска.
– Нет. Я не знаю, как он выглядел, только имя. Тебе что-нибудь известно об этом человеке?
Пресветлый Брат поставил свечу обратно перед солом, и золотое солнце снова засияло, отражая свет пламени. В златоборских храмах стояли солы, созданные троутоскими мастерами, некоторые из них были сделаны с таким старанием и искусством, что порой можно было действительно поверить, будто солнце спустилось с небес и светило на земле. Этот сол казался бледным, тусклым, как старый таз.
– Его отец сказал, что они художники, шли в Нижу, чтобы расписывать местный храм и княжеский дворец.
– Ты уверен, что они художники? Видел ли у них краски или кисти?
– Я не проверял их вещи, – недружелюбно ответил Пресветлый Брат.
– Где я могу найти его отца? Он ещё не уехал?
Пресветлый Брат посмотрел с неодобрением, и Вячко понял, что одних слов было недостаточно. Он достал княжескую печатку из калиты, поднёс её ближе к свече.
– Теперь, Пресветлый Брат, ты ответишь мне?
Мужчина внимательно пригляделся к печатке, лицо его стало ещё мрачнее.
– Отец этого юноши остановился на постоялом дворе до завтрашнего утра. Но прошу тебя, не тревожь его понапрасну. Нет большего горя для родителя, чем похоронить своего ребёнка.
Вячко поклонился, поцеловал сол на груди брата, как это было принято, и попрощался.
Найти постоялый двор оказалось легко, в тёмном безлюдном остроге это был единственный дом, где горел свет и звучали голоса. Первая же подавальщица указала на отца убитого, он сидел за столом один, пил горилку и не стеснялся своих слёз. Люди сторонились его, никто не садился рядом, точно он был прокажённый. Одежда рдзенца выглядела заплатанной и перешитой, а родовые знаки на вороте рубахи точно не были совинскими. Вряд ли ученик королевского целителя мог быть его сыном.
Вячко велел подавальщице принести ужин на двоих и лучшего пива, что у них было. Он подошёл к рдзенцу, но тот был слишком увлечён горилкой в своей кружке.
– Да озарит Создатель твой путь.
Мужчина поднял на него мутные глаза.
– Ч-чего надо?
Он был мертвецки пьян и с трудом шевелил языком, но взгляд его не был пуст и туп, как у любого пьяницы, в них читалось что-то настолько глубокое и понятное, что заставило княжича быть честным. Он ответил прямо:
– Я ищу рдзенца, который проходил через Златоборск пять дней назад, его зовут Милош.
– Ты думаешь, что раз… раз… я рдз… раз… разенец, то каждого зе-е-емляка в лицо знаю?
Вячко выдвинул низкий стул из-под стола, но так и не присел.
– Нет. Но я знаю, что этого Милоша искали фарадалы.
