Он не чувствовал себя, он себе больше не принадлежал. Тело предало его.
Ежи застыл в растерянности, когда наконец заметил свет внизу. Дара держала свечу в одной руке, в другой соколиное перо. Оно вспыхнуло ярко и тут же обратилось в пепел.
– Что ты натворила?! – закричал Ежи.
И Милош тоже закричал, но из птичьего клюва вылетели лишь пронзительные неразборчивые звуки. Чистым огнём жгло изнутри. Изумрудная серьга порвала ухо, когда оно приросло к соколиной голове. Брызнула кровь. Кости поломались, и Милош не смог вдохнуть. Никогда прежде обращение не было столь болезненным.
Он вырывался из пут заклятия, крутился по полу, пытаясь выдрать из кожи перья, остановить обращение. Но чары были сильнее.
– Улетай к себе на родину и лучше поспеши, – воскликнула Дара, и в голосе её звучала сталь. – Ты не сможешь обратиться в человека и не сможешь жить вдали от Совина. Чем дальше ты от места, где пришёл на свет, тем быстрее будут утекать из тебя силы, – лицо её искривила торжествующая усмешка, глаза по-ведьмовски заблестели.
Сокол задрожал. Большие крылья зашуршали перьями, когти заскребли дерево. Ежи осторожно дотронулся до птицы, помогая выпутаться из одежды. Милош попытался взлететь и упал с полатей на землю, прямо к ногам Дары.
Корова забила копытами по земле, вырываясь из загона. В курятнике закудахтали птицы.
– Убирайся прочь и побыстрее! – воскликнула ведьма. – Я предупреждала тебя, чтобы ты уходил.
Ежи спрыгнул вниз, попытался поднять сокола на руки, но тот захлопал крыльями, вскрикнул пронзительно, и Ежи выронил его из рук. Сокол пополз к выходу, вороша крыльями сено и грязь. Он действительно не мог остаться на месте. Он не мог собой управлять. Что-то внутри разрывало его на части, крутило внутренности и заставляло взлететь.
– Сними заклятие! – воскликнул в отчаянии Ежи. – Сними немедленно!
– Ни за что, – тёмные глаза горели диким пламенем.
С пугающей отстранённостью Дара наблюдала, как Милош пробрался к дверям хлева, как попытался оторваться от земли. Ежи схватил его за крылья, но сокол выскользнул из его рук.
– Он не сможет сопротивляться заклятию, оно заставит его вернуться в Совин.
– Будь ты проклята, ведьма! – вдруг разрыдался Ежи. – Будь ты проклята!
Сокол забил крыльями по земле, из груди его вырвался отчаянный вопль. Он должен был что-то сделать, разорвать плетение. Золотые нити окружали со всех сторон, пока ведьма плела заклятие. Как ловко она обманула его, как легко провела. Одна нить за другой, вот уже целая сеть, Милош запутался в ней, не в силах вырваться. Он только кричал, звал на помощь, но ни одного слова не мог произнести. Он больше не был человеком. Он больше не был свободен.
На шум прибежали Ждана и Веся, даже дед Барсук выглянул из сеней.
– Будь ты проклята-а, – завыл почти по-бабьи Ежи, бросился на Дару, повалил её на землю и ударил наотмашь по лицу.
Нить заклятия оборвалась, но разум Милоша уже потух, и тело целиком стало птичьим.
Дара вскрикнула, закрылась руками, а на Ежи сверху обрушились кулаки Жданы. Женщина за шиворот отволокла его от падчерицы, влепила оплеуху.
– Ты что творишь, скотина рдзенская?! Прочь пошёл от моей дочери!
Веся кинулась к сестре, помогая подняться.
А сокол, превозмогая боль, взмахнул крыльями и наконец взлетел. Будто пьяный, он вильнул в воздухе, чуть не врезавшись в печную трубу, увернулся, медленно набирая высоту, взмыл в ночное небо и полетел вслед за спрятавшимся солнцем в сторону Рдзении.
Глава 5
Ратиславия, Златоборское княжество
Барсук осел на землю, будто враз растеряв все силы. Дара позабыла про горевшую от удара щёку, про вывернутую руку и кинулась к нему.
– Дед, что с тобой? – Она обняла его за плечи, помогла подняться.
С другой стороны подскочила Веся, вместе они усадили Барсука на завалинку. Он бессильно откинулся назад, вглядываясь куда-то в пустоту.
– Как же так, девочка? – пробормотал он. – Как же так?..
Позади у хлева громко рыдал Ежи. Плакал он будто дитя малое. Завывал, громко хлюпал носом и всё повторял что-то на рдзенском. Ждана, хорошенько огревшая паренька своими крепкими кулаками, оставила его в покое и поторопилась в дом. Вернулась с кружкой в руках. Пахло травами. Дара узнала кошачий корень и ромашку.
– Выпей, отец, – Ждана заботливо поднесла кружку к губам Барсука.
Сёстры сели с двух сторон у его ног, вглядывались обеспокоенно в лицо деда. Он отпил успокоительного настоя, помолчал, жуя губы.
– Как же так, внученька? – спросил он снова.
Дара прижалась к деду, спрятала лицо у него в коленях.
– Прости, прости меня, – произнесла она стыдливо, будто рыдая, но в глазах не было ни слезинки. – Прости. Не могла я поступить иначе.
Весняна посмотрела на сестру с недоумением:
– О чём вы говорите? Что случилось?
– Дарка, что ты натворила? – Ждана облокотилась о стену, сложив руки на груди.
– Милош оборотень, – несмело начала Дара, бросая робкий взгляд на сестру.
Нет, ей не было стыдно. Она сделала то, что должна была. Но ради Веси стоило притвориться, изобразить раскаяние. Сестра должна была понять, что Дара поступила так ради её блага.
Мачеха нахмурилась:
– И?
– Его искали вольные дети. Он убил кого-то из их табора, и они хотели отомстить, – продолжила Дара, наблюдая, как всё бледнее становилось лицо сестры. – Они зарезали бы нас всех, если бы нашли здесь Милоша. Я…
Она потупила взор, делая вид, что ей тяжело говорить дальше. А Веся слушала в гробовом молчании, сцепив на коленях руки.
– Я сделала так, чтобы Милош обратился в сокола навеки и улетел к себе домой. Больше нам ничего не угрожает.
Дара хотела взглянуть на сестру, узнать, как та восприняла её слова, но Веся вдруг подскочила, с силой ударила её в грудь, сбила с ног, вцепилась в косы. Драки не вышло, Ждана растащила их в разные стороны, схватила Весю за руку и затолкала в дом, захлопнула дверь и подпёрла ту плечом.
Всё случилось так быстро, что Дара не успела ничего понять. Она коснулась щеки там, где оцарапала её сестра. На пальцах осталась кровь. Дверь задрожала, Весняна застучала по ней кулаками, пытаясь вырваться, заплакала громко, отчаянно.
Дара осталась лежать на земле, ошарашенная. Она знала, что сестра обидится, будет плакать и кричать, но чтобы напасть…
– Так ты ведьмовством занялась? – поджав губы, спросила Ждана. – Хотя тебе и запрещено?
Барсук громко вздохнул и опустил голову на ладони, закрывая ими глаза.
– Я же просил тебя, заклинал, – пробормотал он. – Мать твоя наказала тебе никогда не колдовать. Дара, что же нам теперь делать?
