– Что же ты ночью упражняться вздумал? Да и на болотах не с кем на мечах биться, – охотница наклонила голову к левому плечу.
Щёки обожгло жаром.
– Кто ты такая, Югра? Или как тебя звать на самом деле?
Девушка прищурила раскосые глаза.
– Вот оно что… Болтлив сделался мой дорогой братец.
– Он действительно твой брат?
– Он брат Югры. Я теперь она.
Вячко нахмурился, сжимая рукоять меча. Охотница проследила за его движением.
– Не спеши уходить, огонёк. Ложись спать. Утро вечера мудренее. Так говорят у тебя на родине?
– Не заговаривай мне зубы, – процедил Вячко, доставая меч из ножен. – Отвечай мне, кто ты такая и зачем удерживала меня на болотах?
Перед глазами мельтешили мошки, лезли в лицо, кусались.
– Я уберегла тебя от смерти, огонёк. Ты не пришёлся по нраву болотнику, он утопить тебя хотел. Я тебя спасла и взамен немного взяла, лишь то, что ты сам был рад отдать.
– О чём ты?
– Твоё время.
– Это ты была в Орехове? Ты преследовала меня на дороге?
– Я следила, чтобы ты добрался в целости и невредимости. Я никогда не желала тебе зла.
Она сделала шаг навстречу, и Вячко с трудом сдержался, чтобы не зарубить её на месте.
– Стоять!
За шею вдруг укусил комар, и Вячко вскинул рассеянно руку, чуть не выронил оружие.
– Не бойся, огонёк, – ласково прошептала охотница.
Золотые всполохи играли на её желтоватом лице.
– Пойдём со мной, – протянула руки, взгляд её был полон мольбы.
Мошки лезли в глаза и ноздри, кусали щёки и лоб. Вячко раздражённо отмахнулся и увидел, как расплылась, раздвоилась собственная ладонь.
– Что ты делаешь со мной?
– Тебе будет лучше здесь, на болотах, огонёк, – прошептала Югра. – Лес тебя обещал. Мне обещал…
В ушах стояло жужжание мошкары, кожу пробирал зуд от их укусов.
– Прекрати, – проговорил Вячко.
– Идём…
– Прекрати.
– Не нужно бороться, – охотница ласково дотронулась до его руки, вцепившейся в рукоять меча.
И её лёгкое прикосновение ужалило точно змея. Вячко зарычал, выхватил меч. Взмахнул, ударил. В удивлении распахнулись тёмные глаза. Побелели, будто дождём смыло всю краску.
Вячко отпрянул прочь, опустил окровавленный меч. Пропали назойливые мошки, и зрение прояснилось.
Девушка отступила назад. Руками она схватилась за живот, сквозь пальцы её потекла кровь. Охотница скривилась от боли, лицо её перекосило, и вдруг потекло точно воск со свечи. Она закричала, упала, схватилась за голову. Кожа сползала с её лба. Кусками, гнилью она опадала вниз. Волосы вросли в череп, она облысела, и вдруг снова голова покрылась волосами. Они росли быстро, стремительно и вот уже короткие белые как снег обрамили круглое лицо.
Вячко не мог пошевелиться.
Охотница подняла на него взгляд. Из раны на животе текла кровь. Губы скривились, задрожали. Югра исчезла навсегда, вместо неё была другая, незнакомая и белоглазая, как Ики. Она раскрыла рот, оскалилась диким зверем и завизжала пронзительно.
Вместе с яростным визгом завыл ветер. Взвился плащ за плечами Вячко, и он, не теряя больше времени, бросился наутёк. Вслед за ним долго ещё гнался вой, но только трепал огненные кудри княжича.
Раненая ведьма осталась истекать кровью среди высокой травы. А болотный дух больше не вредил Вячеславу. Он принял кровавую жертву.
Глава 11
Тогда меня найдёшь, когда трое башмаков железных износишь, трое посохов железных, изломаешь, трое колпаков железных порвёшь.
«Финист – Ясный сокол», русская народная сказка
Рдзения, Совин
Месяц липень
– Жуть какая, – прижимая руки к груди, выдохнула Веся. – Это ж какое чудище…
Огромный ящер в клетке будто нарочно высунул длинный язык из клыкастой пасти и угрожающе зашипел на них. Ежи улыбнулся, стараясь ни в коем случае не выдать собственного страха. Веся вцепилась в его руку. Он переплёл их пальцы, погладил её по ладони.
– Нэ бойся, господица, – сверкая белоснежной улыбкой, произнёс чернокожий эпьёс, стоявший у клетки. – Это зовётся уфартиль, – он рукой коснулся железных прутьев, и ящер яростно зашипел уже на него. – Он надожно запэрт и нэ выбэрется на свободу. Но ты всё равно осторожно, нэ зли его. Раньше Змэиные цари отправляли их в бой вперод своэй конницы, и уфартили разрывали всэх врагов царей на мэлкие куски. Но этот не опасэн, пока я не скажу.
Эпьёс зловеще улыбался во весь рот, белые зубы на чёрном лице сверкали пугающе ярко. Веся ещё сильнее сжала руку Ежи, но не сдвинулась с места.
– Если боишься, то давай пойдём дальше, – заботливо предложил Ежи.
Веся не отвела расширенных глаз от ящера, но кивнула. Ежи с облегчением вздохнул и хотел уже увести девушку прочь, но эпьёс остановил:
– Но эта красавица ничто в сравнэнии с чудовищэм, которого я покажу завтра вэчером. Приходите и приводите своих друзэй, если хотите увидеть зверя, на котором Змеиные цари прэжде летали в нэбесах подобно птицам. А сегодня я прийти с мой уфартиль на помолвку госпожа Венцеслава.
Веся застыла на месте, уставившись на эпьёса.
– Пойдём, – поторопил её Ежи, дёрнул за руку и повёл поспешно прочь с торговой площади. Девушка поплелась за ним, оборачиваясь на ящера.
– Мы же придём завтра посмотреть, правда? – с надеждой спросила она. – Мне дома никто не поверит, что эдакие чудовища есть на белом свете…
– Если у меня сегодня вечером ничего не выйдет, то мы завтра никуда не пойдём, – проворчал Ежи. – А если выйдет, то уедем в Гняздец.
– Ой, и вправду, прости.
– Тебе не обязательно езжать со мной. Ты могла бы остаться в Совине.
– Нет. Я должна быть с Милошем, понимаешь?
Она произнесла это с лёгкой грустью, точно не желала покидать Совин.
За седмицу Весняна привыкла к столице и уже не дичилась чужой речи и рдзенского платья. Её манила шумная торговая площадь, уличные певцы, заморские купцы и их диковинные товары, пусть она и жаловалась на запахи и бездомных.
– Не верится, что у этих людей совсем нет родни, – сказала она, когда им в очередной раз повстречался попрошайка. – Как можно остаться совсем без дому? Только рдзенцы могут своих бросить.
– А то в ратиславских городах нет бездомных.
– Я не видела, – насупилась Веся. – Если человек остаётся совсем один без дома и родных, то его родня к себе берёт.
