Она тут же почувствовала под ногами мягкую траву, услышала скрип мельничного колеса, вдохнула запах трав на сеновале.
– Ты не потеряла силу, но она спит. И вопрос в том, как её разбудить?
Горяй поставил свечу перед Дарой.
– Зажги.
Для лесной ведьмы это было простой задачей. Дара ухмыльнулась, протянула руку вперёд, прищурилась так, чтобы разглядеть, как солнечный свет, лившийся через окно, ломался и обращался в тонкие пламенные нити. Пальцы прошли сквозь них. Опять и опять.
Ничего не выходило. Чары ускользали, утекали, точно вода сквозь решето. И ей бы стоило обрадоваться, понадеяться, что собственная слабость освободит её от княжеского плена, но Дару неожиданно накрыло разочарование.
С ней было что-то не так. Во всём, что случилось со дня, когда Милош пришёл в Заречье, было нечто неправильное. Дара нарушила все обещания, данные Барсуку, она прокляла человека, а Великий лес угрожал её семье, дурманил её разум, а после прогнал прочь.
А силы покинули её. Дара почти не осознавала могущество своих чар, пока обладала ими. Сначала её морочило колдовство леса, а после она была слишком испугана, чтобы размышлять здраво. И вдруг стало пусто внутри. То удивительное чистое счастье, то яркое ощущение жизни, что открылось ей, когда спала защита Тавруя, всё это снова ушло в небытие.
Дверь позади открылась, и Горяй подскочил на ноги.
– Да озарит Создатель твой путь, князь, – он поклонился.
В покои чародея вошёл Ярополк.
– Да не опалит он вас, – он не сводил с Дары внимательного взгляда. На полных губах играла улыбка. – Не помешаю?
– Мы уже закончили, – Горяй убрал бутылёк с кровью в короб и поставил его на полку у самого потолка, где на деревянных подпорках был вырезан знак совы. В ложнице чародея диковинных знаков на стенах, потолке и даже полу было так много, что порой казалось, будто их вырезали без всякого значения и порядка.
– Чем-то могу быть полезен тебе, князь?
Ярополк наконец посмотрел на Горяя, и Дара выдохнула с облегчением. От одного присутствия Снежного князя ей становилось не по себе. Он действовал на неё, точно кот на мышь: даже не пошевелиться от цепенеющего взгляда, только смотреть в ответ, не отрываясь, ожидая своей участи.
– Я могу идти? – она поднялась.
– Не задерживаю, – князь пожал плечами. – Был рад видеть тебя, Дарина.
Она поклонилась ему, поймала на себе обеспокоенный взгляд Горяя и поспешила скрыться за дверью. Остановилась, прижимаясь спиной к стене. Сердце билось бешено в груди. Верно, такой же дурочкой ощущала себя Веся рядом с Милошем. Только несчастная сестра и сама была рада прыгнуть в когтистые лапы кота. Даре хотелось сбежать и никогда больше не чувствовать смятения в душе.
Она мечтала остаться одна.
Почти два месяца Дара провела в столице, но во всём Златоборске не нашла друзей. Даже поговорить ей оставалось не с кем, кроме Горяя и Вячеслава. Но чародей был всегда занят и потерян в собственных мыслях, а княжич, кажется, сторонился её. Он был мягок, внимателен, добр, но отстранён, как незнакомец, что случайно прошёл мимо.
Но пусть друзей у Дары не появилось, гридни князя почти всегда следовали по пятам. И вдруг она оказалась одна. По удивительному совпадению впервые за долгое время никто не следил за Дарой. Она оглянулась, не веря в собственную удачу, и тихо проскользнула к лестнице. Вниз по тёмным переходам и через клеть, где ходили только слуги. Они встретили её изумлёнными взглядами, пробормотали приветствия, не ведая, чего ожидать от лесной ведьмы. По их поведению Дара поняла, что о ней уже известно всем в детинце. Пусть князь не желал объявлять об этом во всеуслышание, люди знали, кто она такая. Земля быстро полнилась слухами.
Через дверь в прирубе Дара вышла на улицу, прошла по двору к воротам и остановилась там, где дорога с высокого холма резко убегала вниз к внешнему кольцу города.
И остановилась. Точно собака, что жила всю жизнь на привязи и вдруг сорвалась, Дара не знала, куда пойти дальше.
Дозорные на воротах покосились на неё, но промолчали. Видимо, прямого приказа держать её взаперти они не получили. Дара сошла с дороги, чтобы не мешать людям, встала на краю холма под высокой стеной детинца.
Внизу на берегах двух сливающихся рек Звени и Вышни стольный Златоборск переливался медью и мёдом. Рыжий, огненный, пёстрый, как осенняя листва. Он походил на ларец с драгоценными каменьями. Дара замерла, любуясь открывшимся видом.
Прохладный воздух разгонял её мрачные мысли.
– Морозит уже, – послышался справа голос.
Княжич Вячеслав встал рядом, взгляд его так же был устремлён на город у подножия холма.
– Скоро и вересеню конец, – тихо ответила Дара. – Лето быстро пролетело, да и осень скоро перевалит за середину.
Он кивнул, помолчал немного.
– Тебе не стоит гулять одной по городу. Ты его совсем не знаешь.
– Но меня же не пускают ни одну, ни с Горяем, – она подняла голову, пытаясь разглядеть княжича получше. Он и сам был точно неотделимой частью Златоборска: рыжий, статный, красивый. В него, наверное, часто влюблялись девушки. – А мне порой хочется хоть с кем-нибудь ещё поговорить.
– Мне жаль, – слова вырвались из него точно против его воли, и на лице тут же отразилось сожаление о сказанном.
Некоторое время они стояли плечом к плечу и молчали, словно незнакомцы.
– Хочешь, я покажу тебе город?
Дара покосилась с недоверием на княжича. Неужели он и вправду желал прогуляться с ней? Неужели готов был ослушаться приказа Великого князя? Дара сначала только догадывалась, что государь запретил выпускать её из дворца, пока однажды Горяй не проболтался об этом случайно.
– Хочу.
Она согласилась, ожидая, что Вячеслав пойдёт на попятную. Но он улыбнулся слегка смущённо и вышел на дорогу.
– Что ты хочешь увидеть в первую очередь?
Неуверенно Дара последовала за ним.
– Я не знаю, что есть в столице. Что здесь самое красивое?
– Княжеский дворец, – улыбка его стала шире, веселее.
– Ох, нет, я на него насмотрелась предостаточно.
Смех у Вячеслава был мягким, приятным, и Даре вдруг показалось, что она говорила со старым другом, с которым они долго были в разлуке.
– Тогда я покажу тебе монастырь, который строится на берегу. Он будет целиком из белого камня.
Некоторое время они шли молча, и Дара изо всех сил старалась не крутить головой по сторонам, не смотреть слишком открыто на прохожих, чтобы не стало всем вокруг очевидно, что она никогда не видела ни таких высоких зданий, ни таких нарядных людей.
«Не соврал Рычко, – она вспомнила, как парень из Заречья хвастал, что видел каменные здания, а Дара тогда не поверила ему. И вот она сама пришла в столицу, и город ей показывал княжеский сын. – В такое точно никто дома не поверит».
