– Здесь много приезжих, все уже привыкли, – неожиданно произнёс Вячеслав.
– Что?
– Не бойся, что о тебе плохо подумают. Все в Златоборске привыкли к приезжим, никто не посмотрит на тебя косо, если ты будешь глядеть по сторонам и любопытничать.
Дара поджала губы.
– Здесь очень красиво, – она остановилась у высокого терема в нижней части города и задрала голову, рассматривая расписные башенки и узорчатые наличники.
И, кажется, её слова заставили княжича улыбаться ещё шире.
* * *
Вячко проводил Дарину до самой её ложницы.
– Если будет что-то нужно, ты скажи, – сказал он на прощание.
Девушка выглядела смущённой.
– Я не знаю. У меня всё есть: и одежда, и еда. Если только. – Она запнулась, и Вячко пришлось выпытывать, что она хотела сказать. – Если только ты мог бы послать ко мне домой и разузнать, как моя семья. Мой дед был сильно болен.
– Обещаю. Что-то ещё?
На губах Дары появилась печальная улыбка. Бледное лицо показалось почти серым в полумраке.
– Я бы хотела найти свою сестру. Я рассказывала про неё. Она сбежала из дома с рдзенцем и собиралась пойти в Совин. Я всё время о ней думаю и ничего не хочу больше, чем вернуть её домой. Это ты сделать можешь?
Не первый раз она повторяла, что беспокоилась о сестре. Быть может, стоило послать людей в Рдзению? Помогло бы это заслужить доверие лесной ведьмы?
– Я поговорю с Великим князем, – пообещал Вячко.
Он избегал встречи с отцом не один день. Откладывал раз за разом, придумывал новый повод занять себя делами в городе, лишь бы не показываться ему на глаза. Но, видимо, пришло время поговорить с ним. Вячко пообещал сделать это не только лесной ведьме.
Ждать следующего дня он не стал, сразу пошёл в покои Великого князя.
Холоп отца, что вечно был при нём, пригласил Вячко подождать в трапезной.
– Скоро закончится боярский совет, и Великий князь сразу придёт отужинать.
Оставалось только надеяться, что к ним не присоединится княгиня. При ней Вячко не посмел бы произнести ни слова.
– Желаешь вина или пива, княжич? – предложил холоп.
– Ничего.
Ожидание всегда казалось ему худшей мукой. Что в засаде, когда предвкушаешь схватку и не знаешь, выйдешь ли из неё живым, что перед встречей с отцом, когда готовишься снова быть обруганным, как малый ребёнок за все проступки.
Вячко долго сидел за столом. Время тянулось невыносимо медленно. Наконец приоткрылась дверь.
– Млад сказал, что ты меня ждёшь. Что стряслось?
Вячко подскочил на ноги, поклонился.
– Ничего не случилось, князь. Я пришёл просто поговорить.
– О чём будешь просить?
– Я редко тебя о чём-то прошу, – он остался стоять, пока Великий князь не уселся в кресло во главе стола.
– Это правда, редко.
Холоп не отходил от них, пока прислуживал. Налил айоского вина в бокалы, нарезал хлеба и кабана. Вячко молча ел, но кусок не лез ему в горло.
– Так что хотел просить? – нетерпеливо спросил князь. После совета он выглядел слишком раздражённым, и Вячко подумал, что стоило ему прийти в другой день.
– Я сегодня разговаривал с Дариной.
– Да, слышал, что лесная ведьма днём по городу разгуливала с моим сыном, – князь хмыкнул то ли недовольно, то ли насмешливо. – Что она тебе рассказала?
– Да ничего почти, больше я говорил, показывал ей город.
– Понравился?
– Да. Ей особо не с чем сравнивать. Вряд ли она когда-то видела другие города, кроме Нижи.
Князь фыркнул возмущённо.
– Даже если не с чем сравнивать, как будто есть города краше Златоборска? Разве мы зовём не лучших зодчих и каменщиков? Да ты видел, какие бояре терема возводят в городе? Скоро княжеский дворец придётся перестраивать, чтобы не позволить им за нами угнаться.
Жареный кабан показался Вячко слишком жирным, а хлеб слишком сухим. Он подавился, когда сделал глоток воды, закашлялся. Холоп подлетел стремительно, желая помочь.
– Уйди, – княжич отстранился от него рукой. – Уйди, – прокашлял он в раздражении.
Отец отставил кубок в сторону.
– Млад, оставь нас на время, – попросил он.
Поклонившись, холоп вышел. Князь внимательно разглядывал сына.
– Так что? Вижу, не о ерунде просить пришёл.
Вячко похлопал себя по груди, прокашливаясь. Вздохнул свободно.
– Дарина попросила отправить людей на поиски её сестры.
– Что ещё?
– Как ты?..
Взгляд отца потемнел. Голубые глаза, что унаследовали все трое его сыновей, теперь показались мрачнее грозового неба. Седые кудри он зачесал ладонью со лба, открывая лицо.
– Говори, Вячко. Я слушаю.
– Я люблю Добраву.
Ни удивления, ни осуждения, ни злости. Он точно наперёд знал, зачем пришёл Вячко, но промолчал, не сказал ни слова, и юноша растерялся.
– Я люблю Добраву, – повторил он. – Всю жизнь. Понимаешь?
– Понимаю.
По коже пробежали мурашки.
– Правда?
– Думаешь, я не любил твою мать? Она была единственной женщиной, которую…
Они никогда не говорили о ней. Ни разу. Даже когда тело её в тайне увезли из столицы, а Вячко прорыдал несколько дней подряд, отец не пришёл, не сказал ни слова. Вместо этого он приказал Горыне забрать Вячко в его первый поход с дружиной. На год раньше, чем было положено.
– Тогда… ты поймёшь меня?
– Пойму, – отец смотрел прямо перед собой, и это насторожило.
Горькое гадкое чувство прокралось в душу раньше, чем Вячко успел задать свой вопрос.
– Ты разрешишь мне взять её в жёны?
– Разрешу.
У Вячко перехватило дыхание, и он успел ощутить на мгновение, как счастье накрыло с головой, но вдруг заметил, как поджал губы сердитый отец.
* * *
Было уже поздно. Дара расплела короткие волосы, сняла все украшения, кроме деревянного родового оберега, что висел на груди, когда в дверь постучал Горяй.
– Не спишь? В общем… пошли.
– Куда?
Чародей поёжился, помотал головой, пошевелил беззвучно губами, точно продолжал разговор с кем-то в своей голове. Встрепенулся и произнёс всё так же загадочно:
– Есть у меня одна мысль, как тебе помочь. Пошли.
Выходить на люди с распущенными волосами Дара не хотела, но Горяй поторопил её.
