— Сиди тут, мальчишка, — повторил отец и во второй раз изо всех сил ударил по колонне. — Придет день, когда эта колонна треснет и скала упадет. Может быть, сегодня именно этот день. — Он бил снова и снова, а я все молчал. — Сиди тут, мальчишка, — в третий раз сказал отец. Потом сел на коня и умчался, оставив воинов сторожить меня. — Не разговаривайте с ним, — приказал он им. — И не давайте ему вылезти.
Дружинники повиновались.
К ночи спасать меня отправился отец Беокка, мой наставник, обнаруживший меня трясущимся от страха.
— Твой отец сделал это, чтобы научить тебя побеждать страх, — объяснил мне Беокка, — но тебе ничто не угрожало. Я молился блаженному святому Кутберту.
Той ночью и много других ночей я видел сон о том, как громадная скала падает на меня. Во сне она не обрушивалась, а медленно оседала, дюйм за дюймом; камень скрежетал, неотвратимо сползая. И во сне я был бессилен пошевелиться. Я смотрел, как скала приближается, сознавал, что она медленно расплющит меня, и просыпался с криком.
Много лет не снился мне тот кошмар, но в тот день он вернулся, и я пробудился с криком. Только на этот раз я лежал в крестьянской повозке, на подстилке из соломы, накрытый бордовым плащом.
— Господин, все хорошо, — произнес мягкий голос. Женщина ехала со мной в телеге, трясущейся по дороге на Верламесестер.
— Финан! — позвал я. Солнце, нестерпимо яркое, било мне в глаза. — Финан!
— Ага, тут я, — ответил Финан. Он скакал верхом рядом с повозкой.
Женщина склонилась надо мной, на мое лицо упала тень.
— Бенедетта, — проговорил я.
— Я здесь, господин, вместе с детьми. Мы все здесь.
Я закрыл глаза.
— Вздоха Змея нет, — сказал я.
— Не поняла, — отозвалась Бенедетта.
— Моего меча!
— Господин, мы вернем его, — пообещал Финан.
— Ваормунд?
— Верзила сбежал. Рванул на коне прямо в реку. Но я его найду.
— Это я найду его, — прохрипел я.
— Сейчас тебе нужно поспать, — заявила Бенедетта, положив нежную ручку мне на лоб. — Тебе нужно поспать, очень нужно.
Я уснул, и это хотя бы спасло меня от переполняющей боли. Я плохо помню тот день после того момента, как сверкающий меч Финана рассек веревку, которой меня привязали к жеребцу Ваормунда.
Меня привезли в Верламесестер. Помню, как, открыв глаза, я увидел над собой римскую арку восточных ворот, но потом, видно, снова провалился в сон или же потерял сознание от боли. Меня уложили в постель, помыли, смазали медом раны, коих оказалось множество. Мне снова снилась пещера, падающая скала грозила раздавить, но, вместо того чтобы закричать, я просто очнулся и увидел, что нахожусь в комнате с каменными стенами, освещенной коптящими свечами и тростниковым фитилем. Я пребывал в смятении. Некоторое время все, о чем я мог думать, — это о том, какими вонючими становятся свечи, когда сало, из которого они сделаны, протухает. Потом я почувствовал боль, вспомнил про свое унижение и застонал. Хотел снова провалиться в блаженное забвение, но кто-то положил мне на лоб мокрую тряпицу.
— Господин, не так-то просто тебя убить.
— Бенедетта?
— Да, это Бенедетта, — подтвердила женщина и дала мне попить слабого эля.
Я попытался сесть, она подложила мне под спину два набитых соломой мешочка.
— Мне стыдно.
— Тише. — Итальянка взяла меня за руку.
Я в смущении отдернул руку.
— Мне стыдно, — повторил я.
— Почему?
— Я — Утред из Беббанбурга. Меня унизили.
— А я — Бенедетта из ниоткуда, — заявила женщина. — Меня унижали всю мою жизнь, насиловали всю мою жизнь, держали в рабстве всю мою жизнь. Но мне не стыдно.
Я зажмурился, чтобы не заплакать, а она снова взяла меня за руку.
— Если ты связан, — продолжила Бенедетта, — то зачем стыдиться того, что сделал с тобой сильный? Это ему должно быть стыдно.
— Ваормунд. — Я произнес это имя спокойно, как бы пробуя на вкус.
— Ты убьешь его, — пообещала итальянка. — Как я убила Гуннальда Гуннальдсона.
Я позволил ей держать мою руку, но отвернулся, чтобы она не видела моих слез.
Мне по-прежнему было стыдно.
На следующий день Финан принес мою кольчугу, Осиное Жало и пояс, на котором висели ножны от Осиного Жала, принес сапоги и мой помятый старый шлем. К числу потерь относились порванная кольчуга, исчезнувший амулет и Вздох Змея.
— Господин, это мы сняли с убитого. — Финан положил Осиное Жало и шлем на кровать.
Я порадовался, что это был не мой лучший боевой шлем с серебряным волком на гребне, потому что тогда волк Беббанбурга был бы поруган.
— Шести или семи ублюдкам удалось ускользнуть, — продолжил ирландец.
— Со Вздохом Змея.
— Да, со Вздохом Змея. Но мы обязательно вернем его.
На это я ничего не ответил. Осознание моей неудачи было слишком острым, слишком сильным. О чем я думал, отплывая из Беббанбурга? Что смогу пронизать королевство западных саксов и вырезать гниль из самого его сердца? Враги оказались сильны. За Этельхельмом стоит армия, у него есть союзники, его племянник — король Уэссекса. Мне повезло, что удалось уйти живым, но стыд поражения терзал меня.
— Сколько убитых? — спросил я у Финана.
— Мы прикончили шестнадцать ублюдков, — радостно доложил он. — И взяли девятнадцать пленников. Двое мерсийцев мертвы, еще несколько тяжело ранены.
— Ваормунд, — произнес я. — У него Вздох Змея.
— Мы вернем меч, — снова пообещал Финан.
— Вздох Змея, — вполголоса проговорил я. — Его клинок был выкован на наковальне Одина, раскален в огне Тора и охлажден в крови врагов.
Финан посмотрел на Бенедетту, та пожала плечами, как бы допуская, что я брежу. Возможно, так оно и было.
— Ему нужно поспать, — сказала она.
— Нет, ему нужно сражаться, — возразил Финан. — Он — Утред Беббанбургский. Ему не пристало валяться в постели и жалеть себя. Утред Беббанбургский облачается в доспехи, препоясывается мечом и несет смерть своим врагам.
Ирландец стоял на пороге комнаты, солнце горело у него за спиной.
— У Мереваля тут пять сотен воинов, которым нечем заняться. Они болтаются тут, как дерьмо в ведре. Пора повоевать.
Я не ответил. Тело мое болело. Сердце болело. Я смежил веки.
— Мы дадим бой, — заявил Финан. — А потом вернемся домой.
— Быть может, мне следовало умереть, — пробормотал я. — Быть может, пришло время.
— Не мели чепуху! — рявкнул мой друг. — Богам твой гнилой труп в Валгалле не нужен. По крайней мере, пока. Они с тобой еще не покончили. Как ты сам всегда нас учишь: Wyrd bið ful ãræd? — Благодаря ирландскому говору он забавно коверкал слова. — Так вот, судьба твоя еще не свершилась. Боги не оставили бы тебя в живых, не будь у них своего умысла. Ты — лорд! Так что поднимайся на свои чертовы ходули, вооружайся мечом и веди нас на юг.
