— Ага, что у нас тут? — доктор наклоняется ближе с увеличительным стеклом. Она подзывает Такера и указывает на серебристую блестку.
— Запуталась в волосах… — Она вытаскивает какую-то подвеску на разорванной цепочке. Поднимает ее пинцетом, выставляя на обозрение. Это медальон.
Кровь отливает у меня от головы.
Медальон размером с четвертак. Фиолетовый камешек в центре, в оправе из филигранного серебра.
— Похоже на кристалл аметиста, — говорит Люк и наклоняется, чтобы рассмотреть находку. — Серебряная резьба вокруг камня выполнена в форме переплетенных кельтских крестов. — Он смотрит на меня. — У моей матери была почти такая же подвеска. Она приобрела ее в Ирландии. По ее словам, такие безделушки продаются во многих туристических лавках. Кельтский узел якобы обозначает бесконечность, преемственность или, в случае моей мамы, Святую Троицу. Она была ревностной католичкой.
Какой-то момент я не могу дышать. Мой пульс резко учащается. Я откашливаюсь.
— Родители Лиины не упоминали этот медальон при описании того, что носила их дочь, когда подали заявление о ее пропаже.
— Такое бывает, — говорит Люк. — Родители думают, будто они знают о своих детях больше, чем на самом деле. Например, известно ли вам, какие украшения ваша дочь носит сегодня?
Я отрываю взгляд от начисто обритого черепа Лиины и тихо отвечаю:
— Нет.
Доктор Бекманн опускает медальон в маленькую металлическую кювету в форме человеческой почки.
— На затылке тоже имеется явный отпечаток обутой ноги, — продолжает она. — Такой же размер и рисунок протектора, как и на спине. Пинок в голову.
У меня возникает чувство отрешенности от тела.
Лиину просвечивают под рентгеновским аппаратом. Исследование не выявляет переломов и смещенных костей, кроме сломанного носа.
Доктор готовит скальпель. Мой мозг устремляется в темные тоннели, пытаясь избежать вида острого клинка, врезающегося в плоть.
Я вспоминаю темно-карие, измученные глаза Пратимы. Я вижу плотно сжатые челюсти Джасвиндера и его сжимающиеся и разжимающиеся кулаки, когда я рассказывала ему, как мы обнаружили его дочь в реке.
Y-образный надрез от одной плечевой кости до другой сопровождается глубоким разрезом до пупка. Они вскрывают Лиину и вынимают ее грудную клетку. Ребра отходят одним пластом.
— Значительные травматические повреждения печени и поджелудочной железы, — констатирует доктор Бекманн. — Слои брюшной стенки жестко травмированы в ряде мест.
У меня начинается клаустрофобия. Зрение меркнет, слова доктора сливаются в неясный гул.
— Раздавленные органы… отделение жировой ткани от мышечной ткани… наиболее значительные повреждения в области торса… признаки внутреннего кровотечения в грудной клетке и нижней части брюшины… повреждения таза, желудка, поджелудочной железы… брыжейка оторвана. Брыжейка — это орган, прикрепляющий кишечник к внутренней части брюшной стенки у людей, — поясняет доктор.
Я заставляю себя сосредоточиться.
— Это похоже на то, что я ожидала бы увидеть при жесткой компрессионной травме организма, — тихо говорит она. — Такое часто случается с жертвами автомобильных катастроф. Эта девочка прошла через ад. Ее как будто вытащили из остатков автомобиля, который упал с моста.
Сердце Лиины извлекают и взвешивают, потом делают то же самое с ее мозгом.
— Мозг сильно распух. Обширное внутреннее кровоизлияние травматического характера. Ударная травма, достаточная для потери сознания.
Легкие тоже извлекают наружу и взвешивают.
— При внутреннем исследовании легких отмечается белая пенистая жидкость, — говорит доктор Бекманн. — Это согласуется со смертью в результате утопления.
Доктор пристальнее вглядывается в ее легкие. Потом замирает и тихо говорит:
— Там какие-то мелкие частицы, скрытые в пене… — Она достает четыре маленьких камешка. Они с легким звяканьем падают из пинцета в металлическую ванночку. Потом она находит еще пять камешков и опускает их туда же. Смотрит на нас через очки с полукруглыми стеклами.
— Вероятнее всего, эти мелкие камешки попали ей в легкие во время агональных вздохов. — Она делает паузу и смотрит на нас. — Она пыталась делать последние вдохи, когда ее прижали лицом к речному ложу, усеянному песком и камешками. Эти круглые отметины на плечах… они могли остаться от коленей. Кто-то удерживал ее, упираясь коленями в ее плечи.
— Ее утопили, — говорю я. — Кто-то оседлал ее, уперся коленями в ее плечи и удерживал голову под водой, пока она глотала камешки.
— Смерть от утопления будет моим заключением в отчете о вскрытии, — говорит доктор. — Но если бы покойная не оказалась в воде, это, скорее всего, были бы ударные травмы и мозговое кровоизлияние, которые в любом случае привели бы к ее смерти. — Она колеблется и снова утрачивает профессиональную бесстрастность. — Кто бы это ни сделал… это настоящее чудовище.
Рэйчел
Сейчас
Четверг, 18 ноября. Наши дни
Я закрываю отчет об аутопсии от доктора Ханы Бекманн, но то утро в морге продолжает жить в моей памяти. Во второй половине того дня тело Лиины было передано родственникам, но на полный анализ и составление финального отчета ушло еще две недели. Я кладу папку на стол и гляжу на часы. Грэйнджер еще не вернулся и не позвонил, чтобы сказать, когда вернется. Я раздосадовала его. А он, в свою очередь, привел меня в изрядное раздражение. Ему следовало понимать, что лучше не скрывать от меня разные вещи, особенно в связи с этим делом. А после прослушивания первого эпизода подкаста мне уже не удастся запихнуть этого джинна обратно в бутылку.
Сиплый голос Клэя врезается в мои мысли.
Я не убивал ее… Кто бы это ни сделал, ее убийца до сих пор на свободе.
У меня почти нет сомнений, что Клэй затеял какую-то извращенную игру с Тринити, но я не могу избавиться от более темного подсознательного беспокойства, гложущего меня изнутри. Что, если он говорил правду? Что, если мы совершили ошибку и что-то упустили?
Я достаю из коробки несколько папок с дырчатыми пластиковыми файлами, где содержатся копии наших бесед с учениками, друзьями, родителями, учителями, членами семьи и другими свидетелями. В этих папках также хранятся протоколы наших допросов Пелли, расшифровка его признания, фотографии улик, копии лабораторных отчетов и нескольких страниц из дневника Лиины, плюс мои собственные блокноты и заметки Люка.
Я разложила их на столе и попыталась упорядочить, но потом остановилась, когда увидела фотографию, которую родители Лиины передали в полицейский отдел Твин-Фоллс, когда впервые сообщили о пропаже своей дочери.
Я подняла ее и посмотрела на лицо мертвой девушки. Мои мысли вернулись к тому дню, когда мы с Люком вышли из морга под моросящий дождь и поехали в Твин-Фоллс, чтобы сообщить родителям Лиины, как умерла их дочь.
