— Боже мой, Мэдди, — говорит Даррен.
— Отвали, — огрызается она.
— Все нормально, я ухожу. — Я поднимаюсь на ноги. Мэдди снова повернулась ко мне спиной и смотрит на две крошечные точки на склоне горы, которая всегда нависает над нашим городом. И над нашей жизнью.
— Первые два эпизода подкаста уже вышли в эфир, — тихо говорю я. — Клэйтон Джей Пелли заговорил.
— Клэй заговорил? — спрашивает Даррен.
Я гляжу на затылок Мэдди.
— Да. Клэй заявил, что он этого не делал. Не насиловал и не убивал Лиину. Он сказал, что убийца все еще где-то здесь.
Мэдди не вздрогнула и даже не пошевелилась. Я достаю из кармана визитную карточку Тринити Скотт и кладу ее на столешницу.
— Их сайт указан на этой карточке. И подкаст можно загрузить на iTunes.
Никакой реакции.
— Не надо меня провожать, — говорю я Даррену.
Когда я открываю входную дверь, то слышу, как Даррен и Мэдди начинают громко спорить на кухне. Выходя наружу, я слышу, как Даррен говорит своей жене, что она могла хотя бы попытаться быть добрее к своей матери. Он говорит, что Мэдди ведет себя неразумно.
Эта история никогда не закончится…
Когда я уезжаю от их безупречного дома в идеальном новом квартале под сенью Чиф-Маунтин, то пытаюсь вспомнить, когда именно все пошло вкривь и вкось. Неужели наши отношения с Мэдди уже начали портиться еще до того, как я приступила к работе над делом Лиины?
Или это случилось из-за того, что сделали с Лииной?
Рэйчел
Тогда
Понедельник, 24 ноября 1997 года
Сейчас почти 17:30, и мы с Люком ждем в автомобиле без опознавательных знаков у паромного причала Лорел-Бэй. Мы видим огни маленького парома, плывущего в мглистой темноте. Дождь продолжает тяжело барабанить по крыше. За нами начинается провинциальный парк Твин-Фоллс, откуда доносится грохот водопада.
— На завод нельзя добраться по дороге? — спрашивает Люк.
— Нет. В двадцатых годах вокруг него был поселок со своей школой, но члены семей давно переселились оттуда.
Паром дает гудок, когда приближается к причалу. Опускается трап, и пешие пассажиры начинают выходить на берег. Они маленькими группами движутся к автостоянке. Несколько рабочих носят тюрбаны, другие — комбинезоны и бейсболки или выцветшие джинсы с подтяжками, клетчатые рубашки и теплые куртки. Некоторые несут с собой коробки для ленча и выглядят усталыми в свете фонарей. Особенно старые трудяги. Молодых легко отличить: их походка все еще сохраняет упругость. Эти фабричные рабочие отражают демографические изменения в нашем городке, где новые иммигранты смешиваются с уроженцами Британской Колумбии и пополняют кадровый состав лесозаготовительной и железнодорожной промышленности.
— Это он. — Я надеваю фуражку и указываю пальцем. — Высокий парень с темными волосами.
Дарш Раи на целую голову возвышается над остальными. В свете фонарей его влажные от дождя волосы кажутся глянцевитыми. Мы выходим из автомобиля и направляемся к нему. Он идет к стоянке, где рабочие оставляют свои автомобили.
— Дарш! — окликаю я.
Он останавливается и поворачивается к нам. Эмоции волнами пробегают по его лицу, когда он понимает, что это я — полицейская, обнаружившая его мертвую кузину. Он бросает взгляд на Люка, и я знакомлю их.
— Вы приехали насчет Лиины? — Дарш выглядит озабоченным. — Уже получили результаты вскрытия?
— Мы можем поговорить в более сухой обстановке? — спрашиваю я.
Он колеблется.
— Как насчет этого? — Люк указывает на стол для пикника под деревянным навесом у портового кафе. Я покупаю кофе, и мы рассаживаемся под крышей, слушая шелест дождя, пока другие рабочие садятся в автомобили и разъезжаются по домам. Здесь рев водопада становится еще громче.
— Вы узнали причину смерти? — спрашивает Дарш.
— Мы еще не получили официальный отчет, но Лиина утонула, — говорю я. — Вернее, ее утопили. Мне очень жаль, Дарш.
— Ее утопили, — тихо повторяет он. Его глаза блестят в отраженном свете. — Почему кто-то утопил мою маленькую двоюродную сестру? — Он стискивает зубы. — Ее изнасиловали?
— Есть травмы, которые согласуются с сексуальным насилием, — отвечаю я. — Мы ждем лабораторных результатов, чтобы удостоверить наличие мужского семени.
Дарш кладет кулаки на пластиковый стол и плотно сжимает губы. Он смотрит в сторону. Я вижу, как пульсирует жилка у него на шее. Его мышцы напряжены — настоящий образ сдерживаемой боли и ярости. Мощный, горячий юноша сейчас похож на бочонок с порохом. Его вспыльчивость почти физически ощущается во влажном воздухе.
— Дарш, — Люк наклоняется вперед и кладет локти на стол, — нам нужно задать вам несколько вопросов. Это нормально?
— Конечно. Задавайте.
— Вы были близки с вашей кузиной?
Он кивает и снова смотрит в сторону, стараясь овладеть собой. Потом медленно поворачивается к нам.
— Люди не понимали Лиину.
— Как так?
— Она всего лишь хотела нравиться другим. Хотела, чтобы ее уважали, может быть, немного восхищались ею.
— Это Лиина вам говорила? — спрашивает Люк.
Дарш эхом повторяет слова Пратимы о ее дочери. Я отдаю вопросы на усмотрение Люка. Пусть он составит представление о Дарше Раи.
— Она никогда не выражалась именно так, — говорит Дарш. — Но это было очевидно. Сразу можно заметить.
— Потому что она хотела получить новые модные кроссовки?
Он прищуривает глаза.
— Кроссовки «Найк»? Те, которые я ей купил? Те, которые вы нашли на берегу вместе с окровавленными носками Лиины? — Его голос становится громче. — Вы думаете, я имею какое-то отношение к ее смерти? Вы к этому клоните?
— Я лишь стараюсь получше узнать, каким человеком была ваша младшая родственница, Дарш, — говорит Люк. — Чем больше мы узнаём о жертве, тем лучше понимаем ее действия, ее мысли, ее друзей… Это помогает выяснить, что же с ней произошло. К примеру, это может подсказать нам, почему она вообще оказалась одна на мосту в пьяном виде. И почему Эми Чан не сказала вам, что совсем недавно видела вашу кузину в плачевном состоянии на мосту Дьявола, когда они с Джеппом Салливаном встретили вас возле греческой закусочной Ари. Что сделало ее мишенью преступника той ночью? Кто мог нацелиться на нее? Или это было случайное преступление, когда насильнику представилась удобная возможность, потому что она была…
— Стоп! — Он хлопает ладонями по столу. — Пожалуйста. Просто… остановитесь. — Он делает глубокий вдох и проводит пальцами по густым волосам, влажным от дождя. — Я расскажу вам о Лиине. Моя кузина хотела получить кроссовки «Найк», поскольку ей хотелось носить то же самое, что и другие девочки. Те же бренды. Такой же стиль. Она думала, что это поможет ей вписаться в компанию. Но ее родители не могли себе позволить фирменную одежду, поэтому ей приходилось носить дешевые тряпки. Она хотела слушать ту же музыку и смотреть те же фильмы, что и другие дети, популярные в своем классе. Летними вечерами в хорошую погоду она ждала меня здесь, на паромном причале, и умоляла меня покатать ее на моем желтом «Порше» со складной крышей, который я восстановил практически с нуля. Она любила этот автомобиль. Она просила меня опустить крышу и проехать мимо «Дэйри Куин» на главной улице, где по вечерам собирались самые крутые ребята и девочки из школы. Иногда она просила меня проехать там три или четыре раза подряд. С громкой музыкой и полными басами. — Его голос прерывается, и он потирает подбородок, стараясь удержаться от бурных чувств.
