Лицо Клэя становится абсолютно бесстрастным, глаза пустеют. В кабинете воцаряется молчание.
— Так где же вы были? Дома или у костра?
Пелли барабанит пальцами по краю стола.
— Минутку… Да, я ненадолго сходил к костру — хотел быстро проверить, какая там обстановка, прежде чем вернуться домой. Знаете, я слышал об этом событии; ученики многое рассказывают мне. Один из них рассказал мне про ракету, и…
— Какой ученик?
— Я… даже не помню.
— Это была Лиина? — спрашивает Люк.
Клэй отодвигается на край стула. Он похож на сжатую пружину, как будто готов внезапно распрямиться и броситься к выходу. Я немного отступаю в сторону и готовлюсь, если он на самом деле попробует.
— Хорошо, — говорит Люк. — Давайте убедимся, что я вас правильно понял. Вы двадцать минут ехали в гору по темной лесовозной дороге, чтобы по снегу и холоду добраться до так называемой «рощи» и наскоро проверить состояние некоторых учеников?
— Да, я приехал туда, побывал у костра и вернулся домой. С детьми все было в порядке. Вроде бы ничто не предвещало неприятностей.
Скользкий ублюдок. Я пытаюсь сглотнуть привкус неприязни, заполнивший рот, но он липнет к горлу. Мне хочется треснуть этого человека об стену.
— А почему вы раньше не упомянули об этом? — сдавленно спрашиваю я. — Например, когда пропала Лиина? Когда мы все искали ее и я просила каждого, кто видел ее, сообщить информацию о ее передвижениях в тот вечер?
— Послушайте. — Он наклоняется вперед, вперившись взглядом в меня. — Вы же все понимаете, Рэйчел. Праздник Улльра в этом году был запрещен. Именно вашими стараниями…
— Это было решение городского совета. Полицейские работают на благо города.
— Так или иначе, дети по очевидным причинам не хотели, чтобы власти узнали об их празднестве. Тогда бы их заперли по домам, а поскольку я выступил бы в роли осведомителя, то оказался бы в неловком положении. Я хотел сохранить их доверие. И да, такая вечеринка у костра с массой спиртного и легкими наркотиками потенциально могла быть опасной…
— Она и была опасной, — мрачно говорю я. — Во всяком случае, для Лиины. Ее изнасиловали и убили.
Мы меряемся взглядами. Он тяжело сглатывает.
В коридоре раздается школьный звонок. Я слышу голоса детей, выходящих из классных комнат; они становятся все громче. Топот бегущих ног, смех, отдельные выкрики. Хлопают двери шкафчиков в раздевалке.
— Значит, когда Лиина была объявлена пропавшей без вести, вы… что? — спрашивает Люк. — Просто забыли упомянуть, что были там в тот вечер и видели ее?
— Вы не нуждались во мне, чтобы узнать, что она была у костра. Другие видели ее и сообщили об этом. В то время я искренне полагал, что Лиина скоро объявится. Она играла в подобные игры, добиваясь внимания к себе, и я не считал, что здесь может быть что-то серьезное. Кроме того, мне не хотелось терять доверие детей, завоеванное с таким трудом. Если они доверяют мне, то линии коммуникации остаются открытыми. Тогда я могу помочь им, если где-то появляется красный флаг. Например, в тот раз, когда Эми Чан рассказала мне, что она видела Лиину, бредущую по мосту Дьявола. Я сразу же отвел ее к директору, мы связались с ее матерью, и Эми все сделала правильно. Она пошла с матерью в участок и сообщила об этом.
Люк делает медленный, глубокий вдох, и я вижу, что он готов нанести удар.
— Значит, вы провели какое-то время у костра вместе с Лииной? — очень тихо спрашивает он.
— Я немного поболтал с ней, сидя на бревне.
— Что вы носили в тот вечер?
— Черную куртку и вязаную шапочку. Джинсы. Рабочие ботинки. Шарф, тоже черный. Перчатки.
Люк подается вперед, вторгаясь в личное пространство Клэя.
— Мистер Пелли, вы имели интимные отношения с Лииной Раи?
— Что?
— Просто отвечайте на вопрос.
Он страшно бледнеет, котом на его скулах проступает багровый румянец.
— Черт побери, нет. Вы с ума сошли?
— А что, если я скажу вам, что один из ваших учеников видел, как вы возились с Лииной в кустах незадолго до вспышки русской ракеты? — Люк делает паузу и уточняет: — Речь идет о половом акте с несовершеннолетней.
Он смотрит на нас с приоткрытым ртом. Слова как будто изменили ему.
Дети продолжают шуметь за дверью. Время снова растягивается, как эластичный бинт.
— Не могу поверить, — тихо говорит он. — Кто это сказал?
— Это правда?
— Разумеется, нет. Кто бы это ни сказал, она лжет.
— Почему вы думаете, что этот ученик был женского пола?
Его глаза ярко блестят.
— Он или она — не имеет значения. Кто бы это ни сказал, он солгал. И это его слово против моего. А если вы будете настаивать на своем, то я засужу вас до небес за клевету.
— Какого размера ваши ботинки, Пелли? — спрашивает Люк.
— Одиннадцатого. Какое это имеет отношение к…
— Нам нужно, чтобы вы проследовали с нами в участок, — говорит Люк. — Мы должны все сделать официально, под запись. Вы согласны?
— Что, сейчас?
— Да, сейчас.
Клэй гневно смотрит на Люка, потом на меня и неожиданно вскакивает на ноги. Я тоже встаю.
— Это нелепо, — шипит он. — Вы арестуете меня?
Люк остается сидеть.
— Мы хотим прояснить определенные вещи в официальной обстановке, получить показания под запись.
— Если я не арестован, то никуда не пойду с вами. И больше не скажу ни слова без моего адвоката. А теперь уходите. Убирайтесь из моего кабинета.
Тринити
Наше время
Четверг, 19 ноября. Наши дни
Я нахожу Дасти Питерс в оздоровительном центре для наркоманов «Последняя дверь», где она работает консультантом. Это учреждение с постоянным проживанием на сельской земле неподалеку от Твин-Фоллс. Дасти — одна из первых школьных подруг Лиины, которая откликнулась на мое предложение. Ее не допрашивали вместе с другими детьми из средней школы Твин-Фоллс, поскольку в тот день она отсутствовала. Впрочем, с ней побеседовали позже, и ее показания о вечере перед костром совпадали с большинством остальных.
— Мы лечим как взрослых, так и подростков, — говорит Дасти, провожая меня в кабинет с видом на лес. Мы рассаживаемся в удобные кресла перед мерцающим газовым камином, пока дождь падает на угрюмые ряды хвойных деревьев. — Это убежище предназначено не только для наркоманов. Оно восстанавливает жизненное равновесие.
— От общежития к оздоровительному центру, — говорю я. — Это само по себе образует красивый цикл равновесия, Дасти.
