Она кивает.
— Как по-вашему, существует ли хотя бы малая вероятность того, что он говорит правду?
Она погружается в долгое раздумье.
— Честно говоря, не знаю, — тихо отвечает она. — Действительно, не знаю. Тогда он признался в ее убийстве, и мы поверили, что он это сделал. И он выложил все подробности о том, как она умерла.
— Расскажите мне о Берте Такере.
Ее глаза широко распахиваются и всматриваются в меня. Она заметно напрягается.
— А что с ним такое? Почему?
— Он был одним из немногих полицейских, которые вели следствие. Он когда-нибудь приставал к вам, когда вы учились в школе?
Она сглатывает и смотрит на диктофон.
— Мы можем выключить это?
— А нужно?
Она молчит. Я протягиваю руку и выключаю диктофон.
— Такер — мы все зовем его Такером — теперь он начальник местной полиции.
— Я знаю.
— Тогда он был молод и очень хорош собой. Он классно выглядел в форменном мундире. Я встречалась с ним. Я… некоторые старшеклассницы однажды воспользовались фальшивыми удостоверениями личности, чтобы попасть в ночной клуб, и он был там. В штатском. Немного подвыпивший, в веселом настроении. Он заинтересовался мною. Я сказала, что мне девятнадцать лет. Я была разряжена как на парад, поэтому он поверил мне. Мы… целовались и обнимались, но не более того. А в следующие дни он пытался встретиться со мной. Потом он узнал, сколько мне было лет на самом деле, но я все равно видела, как он несколько раз медленно проезжал мимо нашего дома. Однажды поздно вечером он поставил автомобиль на другой стороне улицы и смотрел в мое окно, когда я раздевалась. Когда я заметила его машину, то задернула занавески. В другой раз он медленно ехал за мной в автомобиле, когда я возвращалась домой темным вечером. Он опустил окошко и предложил подвезти меня. Я согласилась. Я думала, что он снова попробует поцеловать меня, когда мы подъедем к дому, но в это время мой отец вернулся из клуба на мотоцикле. Я ударилась в панику и выскочила из автомобиля.
— Это маленький город. Неужели он не распознал вас как четырнадцатилетнюю школьницу?
— Тогда население Твин-Фоллс составляло около пятнадцати тысяч человек. Не все знали каждого ребенка, тем более в каком классе он учится. А я была накрашена, носила лучшее платье и туфли на высоких каблуках. В клубе было темно. Как я уже сказала, он был немного пьян. В то время я была уверена, что он принял меня за девятнадцатилетнюю девушку.
— Такер когда-либо вел себя навязчиво и бесцеремонно? Был агрессивным в отношениях с вами или с кем-то еще?
— Может быть… немножко. Но это было очень давно. С тех пор я больше не слышала ничего плохого или странного о Такере. И я признаю, что в тот первый вечер, когда мы пришли в клуб, я пыталась соблазнить его. Я представляла его в полицейском мундире, и это возбуждало меня. И я действительно солгала ему насчет моего возраста.
— Тем не менее он преследовал вас и пытался исподтишка наблюдать за вами. В этом поведении нет вашей вины.
— Разумеется, теперь я это понимаю и сержусь на него. Но тогда… это было похоже на рискованное приключение.
Когда я покидаю салон Бет и сажусь в автомобиль, то говорю Джио:
— Это хорошо. Действительно хорошо.
— Тогда почему у тебя такой серьезный вид?
Я поворачиваюсь к нему на пассажирском сиденье.
— Один из копов, принимавших участие в расследовании 1997 года, тогда находился в возрасте Клэйтона. Он тоже испытывал сексуальный интерес к юным старшеклассницам. И он преследовал по меньшей мере одну из них и наблюдал в окно, как она переодевается поздно вечером у себя в спальне. — Я удерживаю взгляд Джио. — Теперь у нас есть другие возможности, другие подозреваемые. Полицейский, участвовавший в расследовании, также располагал подробностями смерти Лиины.
— Что… Ты хочешь сказать, что он мог передать Клэю эти подробности?
— Возможно, что-то случилось во время признания.
Рэйчел
Тогда
Вторник, 25 ноября 1997 года
— Где твой отец, Мэдди? — спрашиваю я, когда стряхиваю куртку и вешаю ее на крючок. Я смертельно устала, но мне нужно поговорить с Джейком о том, что Мэдди видела у костра. Он должен знать. Ему нужно быть рядом с ней во время дальнейших расспросов.
Мэдди сидит в столовой и усердно занимается домашней работой. В гостиной работает телевизор.
— Он ушел. — Она избегает моего взгляда.
— Куда?
— Не знаю.
— Мэдди!
— Что? — Она по-прежнему не смотрит на меня.
— Посмотри на меня, Мэдди.
Она поджимает губы и медленно поднимает голову. Ее глаза покраснели и припухли от слез. Мое сердце конвульсивно вздрагивает, когда скрытый гнев превращается в страх, растерянность и материнскую любовь. Продолжая расследовать дело, где моя дочь становится ключевой свидетельницей, я иду по тонкому канату. Не уверена, что смогу долго продержаться в этом качестве, если выяснятся новые обстоятельства участия Мэдди. Но во мне также живет глубокое стремление разобраться во всем как можно скорее. Я хочу, чтобы этот мерзавец предстал перед судом. Ради детей. Ради моего собственного ребенка. И ради семьи Раи.
Я напоминаю себе, что это маленький город. Все в какой-то мере связаны друг с другом.
Я сажусь за стол. Моя дочь напряженно горбит плечи. Я стараюсь дышать спокойно: глубокий вдох, медленный выдох.
— Почему ты раньше не сказала мне, что мистер Пелли был у костра? — тихо спрашиваю я.
— Потому что тогда бы случилось именно то, что случилось. — Она со стуком кладет ручку на стол. — Потому что вы, копы, начнете тупую охоту на человека! Потому что костер был запрещен, потому что школьники пили там спиртное и он знал об этом! И это могло ему дорого обойтись.
Мое сердце восстает против такой абсурдной несправедливости.
— Мэдди, ты сказала детективу из отдела расследования убийств RMCP, что видела, как твой учитель занимался сексом с одной из его учениц — с твоей одноклассницей — незадолго до ее жестокого убийства.
Она сердито смотрит на меня. Ее глаза влажно блестят, губы подрагивают.
— Ты уверена, что видела то, о чем рассказала?
— Я не лгу, — отрезает она. — Я видела то, что видела. А Бет и другие ребята видели, как мистер Пелли уходил к своей машине вместе с Лииной и обнимал ее.
— Выходит, все они лгали нам? Все знали, что мужчина, сидевший на бревне рядом с Лииной, был мистером Пелли?
Мэдди жестко закусывает губу. Ее взгляд становится почти безумным.
— Ты сейчас занимаешься полицейской работой? Снова официально допрашиваешь меня? Разве здесь не должен присутствовать твой партнер, чтобы исключить конфликт интересов? Разве не следует заняться этим в участке, куда я приду завтра?
