Он медленно идет к двери и ждет. Жужжит сигнал, отпирающий замок. Он выходит, и дверь автоматически закрывается за его спиной. Он идет по коридору к огороженному складскому помещению. На ходу он поглядывает на камеры наблюдения, установленные под потолком. Все тихо. Он один. Слишком тихо, слишком одиноко. Он сворачивает за угол и идет к дальнему концу длинного коридора, где за металлической оградой хранятся принадлежности для уборки. Две флуоресцентные лампы в конце коридора не работают, третья мерцает и жужжит. Он останавливается, когда замечает кое-что еще. Объектив дальней камеры у входа на склад залеплен белым веществом.
Клэй делает шаг назад и начинает поворачиваться. Но быстрая тень возникает словно из ниоткуда. Он пытается бежать, но другой человек выходит из-за угла и молча, решительно направляется к нему. Его руки опущены, и он что-то держит в правом кулаке. Этот предмет частично засунут под рукав.
Клэй пятится обратно и сталкивается с другим человеком у себя за спиной. Тот заключенный, который вышел из-за угла, продолжает движение. Теперь Клэй узнает его: это Овидий. В этот момент он понимает, что охранник находится в сговоре с заключенными. Он понимает, что пропал. Овидий надвигается на Клэя и расставляет руки, как будто собирается обнять его. Человек за спиной удерживает его на месте. Клэй ощущает выпад клинка в кулаке Овидия как удар в живот. Он сгибается пополам, моментально задохнувшись. Нападающий вытаскивает нож, отводит руку и бьет еще раз. Прямо в печень. И направляет лезвие вверх. Выдергивает нож, потом оба уходят.
Клэй хватается за живот. Горячая кровь сочится у него между пальцами и вытекает наружу. У него подгибаются колени. Он пытается позвать на помощь, но не может издать ни звука. Он ковыляет вбок и прислоняется к стене, но не может стоять. Голова кружится все сильнее. Он медленно сползает по стене, оставляя ярко-красную полосу, и опускается на пол. Под ним образуется лужица крови. Он смотрит на нее. Блестящая, вязкая и красная. Она растекается и превращается в ручеек на пахнущем антисептиком кафельном полу.
Рэйчел
Сейчас
Воскресенье, 21 ноября. Наши дни
Дорога к тюрьме идет параллельно длинной реке Фрэйзер, медленно несущей свои бурые воды к океану. Здесь нет дождя, но небо затянуто плотными облаками. Сейчас середина утра, и я болезненно ощущаю, как уходит время. Я стискиваю рулевое колесо, когда испытываю очередной укол тревожного предчувствия. Мне нужно поговорить с Клэем и получить от него информацию, прежде чем это сделает Тринити. Теперь, когда мне известно, кто она такая, я беспокоюсь о том, как она разыграет свой эндшпиль. Я опасаюсь, что любая полуправда, которую она может выпустить в эфир до нормального расследования и подтверждения, может причинить тяжкий ущерб. Входит ли это в ее намерение? Верит ли она, что ее отец невиновен в убийстве?
Хочет ли она реабилитировать его? Или жаждет мести?
Может быть, она нацелилась на меня? Или на нашу семью? Либо она просто хочет выпустить популярный подкаст с сенсационной кульминацией, когда она объявит на всю страну, что в младенчестве ее звали Джейни Пелли?
Да и какое значение это имеет теперь? Не следовало ли мне послушать Грэйнджера и просто наблюдать за развитием событий?
Я стискиваю зубы. Нет, это имеет значение. Мне нужна правда, целиком и сейчас. Люк был прав: в этом деле до сих пор остаются свободные концы и неувязки, не получившие объяснения. Для начала я хочу знать, к какому психотерапевту обратился Клэй. Я хочу знать, что произошло с дневником Лиины. А если Клэй не убивал Лиину, всем нам нужно узнать, кто это сделал.
Если это не Клэй, то настоящий насильник и убийца все эти годы мог скрываться на виду у всех, прямо в Твин-Фоллс. Он жил и работал рядом с остальными. Ходил в магазины, отдыхал на природе, ел в ресторанах, посещал своего врача или дантиста, брал книги в библиотеке. С другой стороны, он мог быть приезжим, который сделал свое дело и двинулся дальше. Или местным жителем, который потом переехал в другой город, где мог убивать снова и снова. Возможно, мы допустили это, посадив за решетку не того человека.
Я вижу дорожный указатель, обозначающий поворот к тюрьме. Я поворачиваю и ощущаю, как сердце забилось быстрее, чем раньше.
Когда я оправилась от потрясения после того, как узнала настоящую личность Тринити Скотт, Джо Манчини сообщил мне, что ее мать Лэйси Скотт находится на продвинутой стадии ранней деменции. Он узнал об этом, когда связался по телефону с ее матерью Джослин Уиллоуби и попросил разрешения поговорить с Лэйси. Джослин сказала, что ее дочь находится в доме престарелых. Джо позвонил туда и выяснил состояние пациентки. Он также сообщил мне номер Джослин.
Я позвонила ей, пока оставалась на стоянке перед магазином стройматериалов. Она сказала, что больше не может хранить секрет Лэйси. Сказала, что ее дочь солгала нам. В тот вечер Клэй на самом деле рано вернулся домой, как он и утверждал сначала. Лэйси солгала, чтобы защитить себя и свою дочь. Она хотела, чтобы ее мужа арестовали и увезли подальше, особенно после того, как обнаружила детскую порнографию у него в сарае. По правде говоря, сказала Джослин, — ее дочь действительно хотела убить своего мужа. Но проще было подставить его и солгать о том, когда он вернулся домой. Тем не менее, по словам Джослин, Лэйси сказала правду о выстиранной и отглаженной куртке. Она также была уверена, что Клэй спал с Лииной.
Чего я пока не знаю — и Джослин Уиллоби тоже не знает, — это знает ли Клэй Пелли, что Тринити Джейн Скотт является его дочерью. Насколько известно Джослин, ее внучка еще не сказала ему об этом.
Я выезжаю на тюремную автостоянку, останавливаюсь и смотрю на здание, высокие стены и ограду, увенчанную мотками колючей проволоки. Кажется, все дороги внезапно приводят сюда.
И все ответы находятся здесь.
У меня не назначена встреча с заключенным, но я собираюсь получить разрешение. Я тянусь за бумажником, но потом замираю, когда вижу двух человек возле красного автофургона. Тринити и Джио.
Я замерла не потому, что они здесь, а из-за эмоционального накала этой сцены. Продюсер Тринити обнимает ее и гладит по спине, а она плачет и лихорадочно жестикулирует в сторону тюрьмы.
Мое сердце бьется еще быстрее, когда я вспоминаю утренний звонок.
Ее дочь зовут Джейни Скотт… Тринити Джейн Скотт.
Ветер несет палую листву через автостоянку.
Тринити прячет лицо в ладонях. Джио крепче прижимает ее к себе, и она кладет голову ему на плечо. Ее тело сотрясается от рыданий.
Я продолжаю смотреть на них, когда тянусь к дверной ручке. Выхожу из автомобиля и медленно иду к ним. Ветер проникает мне под куртку, треплет волосы и шарф. Мною владеет ощущение рока, мрачное, как грозовые облака в блеклом небе.
Они видят меня. Поворачиваются и смотрят: белые лица, широко распахнутые глаза. Под ногами шуршат мерзлые листья.
— Что случилось? — говорю я, когда приближаюсь к ним.
