— А что? — огрызнулся Ит-Тырк на старого интригана. — Кто умеет, тот наворовал! Вон, смотрите! Вон мой старший скачет с девкой! А если ваши умеют только саман месить, то пусть и месят саман, а за девками поедут те, кто на коне умеет скакать, а не бежать впереди…
Джабек Бурш хотел осадить его, да так и застыл с открытым беззубым ртом. И трясущимся пальцем указал куда-то за спину Ит-Тырку.
А произошло вот что: старейшины выбрали ложей для почётных гостей холмик около Ирчи. А вдоль русла реки вообще-то возвращался из тренировочного объезда нейтральной зоны отряд латников-полицейских. И были они очень раздражены жарой, службой и новым придирчивым эпсаром. Так что когда Ит-Тырк обернулся, он увидел перед носом частокол пик, а за ними — злобные потные лица, предвещающие ему скорую мучительную смерть. Что ему оставалось делать? Ну вот он и сделал единственное, что мог: заверещал испуганное «вой-вой-вой!» и рванул со всех четырёх копыт в бескрайнюю степь. И все старейшины — за ним следом.
Так что до кочевья они добрались быстро.
— Кочевника в степи никому не взять! — довольно заключил старый Бурш. — А все почему? Да потому что нам степь — мать родная!
Ит-Тырк промолчал. Уж он точно знал, почему кочевника в степи не догнать. Потому что кони у кочевников такие же трусливые, как и хозяева — и от страха носятся быстрее ветра.
— А что это там голосил наш храбрый Ит-Тырк? — продолжил зловредный Бурш. — Я слышал, он «вой-вой!» голосил? А ведь так женщинам положено кричать, когда…
— А вон мой сын с добычей! — сказал Ит-Тырк, чтоб замять нежелательную тему.
Да, не совсем то он крикнул… так ведь страшно было! А вот теперь могут за это задразнить — и задразнят обязательно!
Старший сын еле держался в седле. Честно говоря, он бы давно упал, но брошенный чьей-то умелой рукой дротик пронзил ему… пусть не спину, куда и был нацелен, а несколько ниже… зато надёжно пришпилил всадника к седлу. Ит-Тырк еле выдернул стальное жало. Старший сын сполз на землю, схватился за рану, и по кочевью пошли гулять смешки. Так, его тоже задразнят…
Здоровенная девка сползла с коня сама. Да, знатную добычу отхватил старший сын, и это несколько искупало…
— Вот мой старший сын! — важно сказал Ит-Тырк. — Это он украл тебя! Теперь, йоха, ты будешь ему женой, и не смей противиться!
Девка глянула на продувную физиономию старшего сына…
— Пьянь, что ли? — спросила она с непонятной интонацией.
Глазки у старшего сына воровато забегали.
— Понятно… — горько сказала она. — Что, папаша тоже? Зашибись! Ну… Ладно, показывай, где живёшь! Вот тут и живёшь?! Зашибись… Да, чтоб знал: полезешь ночью — удавлю. А сейчас притащи воды! Тоже мне, ранетый…
В кочевье уже все откровенно ухмылялись. Ещё бы! Младший Ит-Тырк украл жену, и сейчас она ему покажет!
А Ит-Тырк лишь тоскливо подумал, как это так получается, что и сын вроде не его, а похож! Вот даже жену украл такую же, как когда-то отец! И точно так же уже об этом жалеет, да поздно!
Глава девятая
Эре — и как к нему теперь относиться?
Во двор ввалились возбуждённые и радостные братья. Понятно: пинали степняков. Интересно, почему массовые драки вызывают всегда радостное возбуждение? Ишь сияют, как будто праздник какой!
Не праздник, поправил он себя педантично. Чувство единства, вот что это. Массовые драки дают чувство единства — как и праздники…
Старший из братьев, Бэр, помялся, но все же сказал, что вертелось на языке:
— Как ты их сбил, Эре! Все визжат от радости! А вот Собаки чего-то призадумались!
— Научишь? — тут же дружелюбно спросил второй брат, Эке.
И оба этак осторожно поглядывают, словно не знают, как с ним теперь держаться. Почему как? Они действительно не знают.
— Поучить могу, — честно сказал он. — Не научитесь. У вас мышцы от работы загрубели, точности не добьётесь. И тренироваться очень много нужно — а вы же работаете, у вас столько времени нет.
— А ты что, много тренировался, что ли?
— Да.
— А! О… а мы думали, ты не работаешь, потому что… а ты…
— Коня во двор затащите, — посоветовал он. — Там же эпсар коня срубил. Что-то можно использовать, шкуру там, мясо сторожевым собакам насолить-навялить…
— О! Ага! — сказали братья и ломанулись на улицу.
Он собрал нужные в дорогу вещи, угрюмо проверил у коня сбрую, подтянул стремена. Отец наблюдал с тихим недоумением. В их хозяйстве коней сроду не было. Зачем, собственно? Ослы для перевозок больше подходят. Так что не мог Эре знать, как управляться с конём. Но вот — управлялся.
— Эре, а ты, собственно, кто? — негромко спросил отец.
— Я-то? — удивился он вопросу. — Так сын же твой! Что, не признаешь?
— Ну, допустим, не мой! — ухмыльнулся отец. — Ялинька моя по молодости где-то нагуляла, то все знают. Божится, что от эльфа… да я не про то… Может, подменили тебя во младенчестве?
— Да? — он задумался ненадолго. — Нет, не получается. Ты бы обязательно заметил. Ты же меня каждый день на руках держал, задницу мыл, когда я животом маялся — не помнишь разве?
— Я-то помню, — задумчиво проговорил отец. — Но и ты помнишь. А это странно.
— Это противно, а не странно! — честно сказал он и взлетел в седло.
Для первого раза получилось… в общем, получилось, и это главное. Но сразу стало понятно, что поездка обернётся сущей пыткой. Память — это, конечно, помогает, но тело не тренировано на конную поездку, и с этим ничего не поделать.
— Я ещё вернусь, — предупредил он. — Но на всякий случай… Попробуй договориться с горными мастерами насчёт фарфора. Долю им пообещай. Разумную. Пусть твой товар через свои лавки реализуют. — Не получится, — вздохнул отец. — Я уж всякое думал… Горные мастера в свои дела никого не пускают. Ни за какие доли.
— Понятно, — кивнул он. — Им монополия выгоднее, да и забот меньше. Тогда подкупи продавцов. Пусть твою работу под видом горной продают. Это получится. Продавцы за хорошую долю мать родную продадут.
— Да… кто ж так делает? — замялся отец. — Незаконно это…
— Все так делают! — отрезал он. — По закону жить невозможно! В империи — невозможно! В империях специально такие законы, чтоб по ним невозможно было жить. Чиновникам удобнее, когда любого можно считать за преступника. Тогда они на себе обязательств не чувствуют. Всё. Я поехал, у меня времени в обрез…
— Куда?
— Меня изгнали из деревни, — напомнил он. — Я — птица вольная.
— Отцу знать не положено?
— Лучше не знать, — твёрдо сказал он и тронул коня. — Тогда и отвечать не придётся, если спросят. А спросят обязательно, я в этом мире уже наследил… и прошло-то ведь всего два дня! А что дальше будет?! Творче, я таки подозреваю, это твои происки! Что, думаешь, если ты нигде, тебя и взять не за что?! Или ты вообще не думаешь?…
