Он открыл глаза и посмотрел в такое близкое, такое красивое, такое родное уже лицо.
— Тебе предстоит выбор, — шёпотом сказал он. — Это знание, может быть, позволит сделать его… не вслепую.
— Мда-а-а! — со странным выражением протянула девушка. — Мда-а-а… а ты ведь богатых ненавидишь! Эре, а ты не забыл, что я принцесса правящего дома?
— Принцесса! — не стал спорить он. — Только замызганная! Вот тебе ещё неделю на рыбе жить — это если поймаешь… Потом во Флоренсо — а по дороге кормить не обещали… зато тебе обещали изгнание и пытки — я правильно помню? Ну и чем твоя жизнь будет отличаться от жизни последнего бродяги?
— Самоощущением! Я — Ир-Малх, принцесса правящего дома! И будущая королева мира! И буду есть на золоте!
— А я бывший потрясатель полумира, и что? — тихо пробурчал он. — А по ощущениям — бродяга… причём вечный…
— Таково устройство мира! — самоуверенно заключила принцесса. — Есть бедные и есть богатые. Так было — и так будет!
Он печально посмотрел на неё. Уж его-то жизненного опыта вполне хватало, чтоб понять, что не будет она ни королевой мира, ни даже принцессой правящего дома… и, пожалуй, никогда и не была. Что-то крылось в её прошлом этакое…
— Эре?
— Бегаешь ты хорошо, вот что, — вроде невпопад, а на самом деле очень даже в тему пробормотал он. — И грязи не сторонишься… и… да, лицо у тебя загорелое, а вот бедра…
— Эре! — с ласковой угрозой предупредила Надия. — А врезать по башке, чтоб не мечталось запретное?
Он легко улыбнулся:
— Не требуется! Свершений тебе, принцесса!
Прекрасная йоха с чего-то немного обиделась. А он развернулся и зашагал на яйлу. Три дня! Три дня, и… И дорога оказалась закрыта. Он с недоумением уставился на ряд фигур, перегораживающих проход. Когда гнали ахархо с яйлы, а потом драпали от них же обратно, этого точно здесь не было! Понятно, что прошли века, но… кому ваять-то? Мир очень юн, и горы до сих пор безлюдны. Ахархо выперли, и за дело — а больше вроде некому здесь жить… Или все же побратимы?!
Он наконец разглядел, что именно перед ним, и надежды угасли. Его побратимы никогда не стали бы изображать вот это! Да и не умели они работать с камнем… по крайней мере, так искусно!
За спиной охнула Надия:
— Эре, это что?!
— Порнография, так это называется, — пробурчал он, не оборачиваясь. — Ты бы не смотрела, что ли, принцесса!
— Тебе, значит, можно?
— Ты маленькая ещё.
— А ты, значит, большой?!
Они с недоумением разглядывали голых каменных мужиков с невероятно впечатляющими специфическими органами. Мужики стояли как живые, даже скабрёзные ухмылочки сияли на каждом лице.
И все же это не было порнографией. А чем тогда? Вот это — точно групповуха! Однополая! И все же…
— Эре, а вот это же эльфы! — озадаченно сказала Надия. — Интересно, кому это жизнь не в радость, что над эльфами надсмехаются?!
Он провёл пальцем по причудливо переплетённым, перетекающим друг в друга телам. Так, это, очевидно, воин, и агрессивный воин! Плавно переходящий в воина неагрессивного… и даже испуганного… а потом полураздетого… потом в женском платье… женщина… без платья… Завершалась композиция привычным уже голым мужиком, в чьи объятья обнажённая эльфийка и направлялась столь недвусмысленно.
Озарение накатило внезапно. Он развернулся и ещё раз оглядел скульптуры.
— Это предупреждение! — решительно сказал он. — Смотри! Вот это — люди. И если они пройдут в ущелье, их ждёт — вот это!
И он показал на самую неприличную сцену.
— А это — эльфы…
— Сросшиеся, что ли? — усомнилась Надия.
— Нет. А как ещё показать процесс? Если сюда войдёт эльф, то сначала он будет таким, потом вот таким…
— Героев нет, чтоб эльфа напугать! И… при чём тут эльфийки?
Ну, у него было одно невероятное объяснение. Говорить, правда, он ничего не стал — пусть это будет чисто эльфийской проблемой, а ему и своих хватает. А его проблема сейчас заключалась в том, что для людей проход в ущелье был кем-то недвусмысленно закрыт! И даже понятно кем — вот этими мужиками! Знать бы ещё, кто они такие! Хотя один ответ напрашивался… Нет, протиснуться между фигурами вполне можно было, но… предупреждение было очень недвусмысленным! Он скривился и посмотрел вверх. Прошли же они когда-то по скалам? Сейчас и не верится. Не верится — но придётся! Интересно, а предупреждение только ущелья касается? Если яйлы тоже — ой, как плохо…
Пронзительно завизжала Надия. Он стремительно обернулся. И мягко спрыгнул вниз. Он ожидал чего-то в этом роде. Крайняя фигура, находившаяся в тени, внезапно шевельнулась и двинулась к нему. Если есть предупреждение, должен, должен быть и контролёр! Однако с юмором мужик. Надия чуть деру не дала. А ведь он даже не разделся!
Его путешествие закончилось. Перед ними стоял гном.
Глава тридцать третья
Вова — сын, работяга и… бабник, естественно…
На гладильной доске лежали книги. Пусть стопками — но аккуратными же! А рядом топтался отец с брюками в руках и сердито хмурился на непорядок. Вслух выражать возмущение не решался, так хоть так… Наконец сунул брюки на кучку постельного белья — где те гарантированно нацепляют ниточек и пушинок! — и сгрёб книги на кресло. Как попало сгрёб, да ещё и уронил, раззява!
Он глубоко вдохнул, выдохнул. И ещё раз. Отец его всегда раздражал и своей неловкостью, и неряшливостью, и небрежностью во всём. Особенно когда брался наводить свои порядки в его комнате. А происходило такое часто. Не из-за вредности характера, а просто оттого, что квартира — ну очень маленькая…
— Гетеродины… — прочитал отец недоуменно. — Это что, электротехника, что ли? А зачем тебе?! Как же ты меня поражаешь иногда, сын мой…
— Взаимно, падре, взаимно! — беззлобно огрызнулся он.
— Да зачем тебе электротехника?! Уроки бы лучше учил!!!
— Зачем? Наверно, просто есть время для увлечений? Земля — удивительно благостный мирок, ты не находишь? Ни войн тебе, ни эпидемий, никуда бежать не надо, прятаться, гномов этих уродских искать… живи всласть! Хочешь — электронику изучай, хочешь — …
— Да зачем она тебе?! Ты бы уроки…
— Затем, что ненужных знаний не бывает! А меня вот поражает, что ты не знаешь электронику — и знать не хочешь! Любопытство атрофировано напрочь!
— Бессмысленное любопытство!
— Может быть, — вздохнул он. — Кому они сейчас нужны, гетеродины эти… А ты, падре, подумай вот над чем: разве я не учу уроки? Разве на меня жалобы опять?
— Так будут!..
Все же у отца хватило совести, чтоб смутиться и замолчать. Не было жалоб последнее время. Даже наоборот: учительница литературы благодарила за помощь в проведении уроков и учительница музыки благодарила — за то же самое! Просто… вспомнилось отцу, что детей же воспитывать положено, то есть заставлять делать уроки! А если уроки сделаны, то как-то уже и непонятно — а как воспитывать-то?
