— Люблю… не могу без тебя жить, — шептала, дрожа всем телом.
Я выпил это признание с её вздохом, собрал губами и вычерпал языком. Но мне было мало.
— Я сам что-то не то. Сама моя жизнь — сплошное что-то не то.
— Ты просто не умеешь её готовить. На живом огне её вкус получается ярче и насыщеннее. Пообещай себе кое-что…
— Себе? Обещаю.
— Приготовь самое любимое на живом огне.
Протянул руку, пальцем пробил фольгу на крошечной баночке и опрокинул содержимое в ладонь — не больше чайной ложки, провёл по левой груди и животу Несси.
— Верь мне… — сказал твёрдо, глядя в заплаканные глаза, и ворвался одним ударом в тёплое лоно.
Едва коснулся заветной глубины, кожа девчонки вспыхнула голубым огнём. Несси закричала от страха, забилась в моих руках, стряхивая языки пламени, но лишь размазывала их и по мне тоже. Я держал крепко, чувствуя, как пульсирует член, сжатый сократившимися от ужаса мышцами.
— Ты ненормальный… — прошептала ошеломлённо, поняв, что её не обжигает.
— У нас меньше двадцати минут, маленькая. Потом мы сгорим по-настоящему.
— И пусть… — прошептала и прильнула ко мне всем телом.
Доверилась. Снова. В который раз. Моя сумасшедшая девчонка…
Я выскользнул и снова туго вонзился в упругую плоть, подхватив Несси на руки.
Это был наш прощальный Jive, огненный танец двух сердец, Hustle соединившихся в одну душ.
Я умер. Погиб. Захрипел, не в силах дышать и говорить, прижал в себе мою девочку и упал с ней на постель, разметав синий огонь по покрывалу. Накрыл собой Несси, чувствуя, как скользит шёлком по коже её ладошка, сплавляя наш разорванный кровоток, сливая нас каждым капилляром, каждой венкой и артерией. Катался с ней по одеялу, объятый пламенем, ласкал томившее в огне тело любимой, рычал яростно, сгорая в последних минутах близости, и мысленно проживал нашу жизнь от первой встречи до этого мгновения, когда вот так же горел в благодатном огне её любви, жил и знал — осталось всего несколько коротких минут…
— …ещё скажи, как ты любишь меня, маленькая… люби меня сильнее, моя Несси. Люби всей душой — мне это необходимо. Пока ты меня любишь — я жив… Скажи ещё, как сильно ты меня любишь… Пожалуйста…
И я любил её. Всем телом, каждой мыслью. Любил дыханием и взглядом. Любил каждым движением и словом. И сходил с ума от счастья и отчаяния. Я хотел быть в её мыслях, в её сердце и молитвах.
Господи! За что ты наградил меня и наказал?!
Целовал Несси, а сердце рвалось от горя, душа металась от тоски, тело болело от предчувствия пустоты и одиночества. Я догорал, тлел, осыпался пеплом.
— Люби меня, Несси… пожалуйста…
— Люблю… всегда буду любить тебя… Никита…
Мы разделили оргазм на двоих. Она кончала, а я вжимался в неё, приподняв и прижав к себе её бёдра, и изливался не тягучим потоком, а мощными выстрелами. И от этого оргазм был длиннее и ярче, будто моя девочка забрала оба и разделила ощущения поровну…
* * *
Всего сорок восемь минут от взлёта в аэропорту Хартфорда до посадки в Нью-Йорке.
Двадцать дней, семь часов, тридцать одна минута…
Новые обстоятельства не дали провести это время вместе, расстроили планы и Несси. Мы многое не успели, но пять вечеров в Майами я постарался сделать значимыми и запоминающимися, я дал ей все ключи… если она захочет получить ответы на вопросы, которых пока нет. Моя юная, но мудрая девочка почувствует, сможет понять.
Так надо. Так правильно. Так безопасно для неё.
Так больно…
Я вёл Несси из гостиницы к машине, крепко держа за руку. Сердце полыхало в стихийной огненной буре, штормило мысли. Мы шли от номера к машине, от машины к «Голубю» будто босыми ногами по раскалённым углям. Пока мы оба в шоке. Плохо будет потом. Обоим. Но Несси будет тяжелее. Бедная моя девочка… Я собственной рукой вёл её в личный ад.
Она отводила глаза, если я встречался с ней взглядом. Отворачивалась всем телом, если смотрел на неё. Свернулась в кресле, подобрав под себя ноги, и смотрела в иллюминатор. Искусала все пальчики, сгрызла все ногти. Украдкой вытирала слёзы и давила всхлипы. Невыносимо было это видеть. Но я смотрел на неё. Только на неё. Все сорок восемь минут. И вспоминал всё, добивая себя…
Лохнесси…
— Назови причину, почему ты ещё тут?
— Потому что никто не хотел меня, как ты. Достаточно веская причина?
— У меня сегодня отличный день! Отпразднуйте это, Маури.
— Я видел ваш «день», сэр. Он действительно отличный! То, что вам нужно…
— А бывает, что ты не хочешь?
— Нет. Не бывает.
Она не поверила.
— Я… не игрушка!
— Не игрушка. Ты — моя девочка.
— Ты ведь и правда хрустальная, Несс. Нельзя тебя наполнять чем попало.
— …я очень хочу, чтобы со мной ты чувствовал себя спокойно…
— Что ты знаешь о спокойствии?!
— Достаточно ясно указал мне моё место… Козёл.
— Запомни это. Я другим не буду.
— Отвезу её домой. Она меня дестабилизирует.
— Да и правильно. Хорошая девчонка, она тебе не по плечу. Вот Линда — твоя тема: пришёл, трахнул, выкинул… Просто тебя впервые торкнуло по-настоящему. А ты — трус.
— Всё что ты должен знать: она то, что тебе нужно. А мы все: ты, я и Джейк — то, что нужно ей.
Я знаю тебя. Я вижу тебя. Я чувствую тебя.
— Сэр Никита дарит мисс дом?
— Сэр Никита подарил бы мисс и Марс с разбитыми садами…
— Но мисс не желает ни сады, ни Марс. Миссис желает ваше сердце, сэр Никита.
— Я — узник, Экен.
— Просто пообещай, что выполнишь две мои просьбы.
— Всего две?
— Поверь, мало не покажется…
— Конечно, я обещаю сделать всё, что попросишь.
— …Она мой бином Ньютона. С какой стороны ни посмотри.
— Дурман она. Охрененный чистейший дурман. Но какой-то… просветлённый, что ли.
— А если я попрошу у тебя всё?
— Я отдам.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Я предъявлю счёт.
