Возможно ли, чтобы Юхан так же хорошо понимал пропащие души, как и его отец? И тут же, в следующую секунду, она подумала, что это точно нельзя воспринимать как данность. Может быть, Юхан и в курсе ее тайн, но он не понимает ее. Они друг друга не знают — и пусть так и останется, так будет лучше.
— Может, присядешь ненадолго? — спросила Чарли. Откуда взялись эти слова? Но было уже поздно.
Вернувшись к столу, Андерс весело приветствовал Юхана. Теперь Чарли заметила, что коллега довольно пьян.
— Я там повстречал бывшую одноклассницу, — сказал Андерс. — Она хочет, чтобы мы с ней выпили в баре. Если не возражаешь, я…
— Конечно, — кивнула Чарли. — Я все равно скоро собиралась уходить.
Андерс исчез, они с Юханом остались одни.
— Хочешь вина? — спросила Чарли.
Юхан кивнул. Она наполнила бокал Андерса и протянула ему. Некоторое время они сидели молча и оглядывали зал. В баре Чарли заметила Андерса и его одноклассницу. Они разговаривали, сидя голова к голове. «Наверное, из-за громкой музыки», — подумала Чарли, ибо Андерс не из тех, кто будет физически сближаться с женщиной, на которой не женат. Или он как раз из таких? Если жизнь ее чему-то и научила, так это тому, что постичь другого человека невозможно — даже те, кого считаешь самыми простыми и предсказуемыми, порой откалывают номера, совершенно противоречащие их природе. Сама она воображала, что ей удается управлять своими чувствами — однако это оказалось очень далеко от истины. Вот как сейчас, например, — она сидит с мужчиной, с которым разум велит ей быстро и вежливо попрощаться, но вместо этого она подняла бокал, глядя на Юхана, и сказала, что рада его видеть — что она много думала о нем после той встречи.
— Правда? — спросил Юхан и снова улыбнулся.
— А почему бы нет? Ведь не каждый день находится потерянный брат.
— Мне бы не хотелось, чтобы ты воспринимала меня как брата.
— Почему?
Чарли почувствовала, как в груди разлилось тепло, когда Юхан заявил, что летом они испытывали друг к другу не совсем братские чувства.
— А что тогда? — спросила Чарли, ставя бокал на стол. Учитывая, что язык уже перестает повиноваться, с питьем пора завязывать.
— Твоя версия? — спросил Юхан.
— Похоть? — Чарли вновь потянулась за бокалом. — Временное умопомрачение? Брошенные отпрыски двух сумасшедших, ищущие утешения в объятиях друг друга?
— А может быть, просто двое взрослых людей, не связанных узами родства, и сила притяжения? — предложил Юхан.
— Звучит, конечно, куда приятнее.
Чарли отхлебнула еще глоток вина. Снова подумала о статье — о пропавшей девочке-подростке, которую никак не могла выкинуть из головы.
— Кстати, я тут прочла твою статью, — сказала она. — Ту, где ты пишешь о Франческе Мильд. Тебе что-нибудь еще известно — я имею в виду, кроме того, что ты написал?
— Нет, практически все сказано в статье. Трудно заставить народ говорить о Франческе Мильд. Создается впечатление, что они чего-то опасаются. А что?
Чарли пожала плечами.
— Мне кажется очень странным, что ни один человек в Гюльспонге не упомянул о ней. В смысле — когда мы искали Аннабель. Казалось бы, что может быть естественнее — упомянуть, что раньше в этих местах пропала еще одна девушка?
— Да, мне тоже так кажется, однако это было давно — возможно, народ забыл.
— В маленьких городках народ ничего не забывает, поверь мне.
Чарли снова увидела перед собой фотографию Франчески — ученицы престижной школы-интерната, которая стоит, сложив руки на груди, с бунтарским выражением на лице.
Они допили вино. Андерс по-прежнему сидел в баре со своей одноклассницей.
— Пойдем? — спросила Чарли.
— Куда?
— Ко мне домой.
«Опять за старое, — подумала Чарли, когда они, взяв куртки, вышли из «Риша». — Неужели жизнь — лишь сплошная череда повторений?»
6
Юхан оглядел гостиную. Чарли проследила, куда направлен его взгляд — на стопки книг на полу и подоконниках.
Она подумала, что это — одна из причин, почему она предпочитает пойти домой к другим, а не к себе. Ей не нравится, когда ее изучают, когда кто-то оглядывает ее дом и оценивает ее, исходя из этого.
— Почему у тебя нет полок для книг? — спросил Юхан.
— Потому что здесь цементные стены, — ответила Чарли. — Все, что на них вешаешь, падает на пол.
— Можно же забить дюбели.
— Может быть, но у меня нет сил этим заниматься.
— Такое ощущение, что ты только что переехала сюда.
— Вовсе нет. Просто меня мало интересует покупка вещей и обустройство дома, — ответила Чарли, направляясь в кухню. — Пошли.
Юхан указал на кормушку, оставшуюся после Лиллит.
— У тебя есть кошка? — спросил он.
— Была, — ответила Чарли. — Летом я привезла с собой потомственную дикую кошку из Люккебу.
— Что с ней произошло?
— Она умерла.
— Сбила машина?
— Нет, я ее не выпускала — боялась, что она не освоится в городской среде. Она заболела.
Чарли вспомнила, как в первые недели кошка, казалось, чувствовала себя прекрасно. Ее обработали от паразитов, шерстка стала шелковистая, пропали контуры ребер, но потом она вдруг перестала есть.
Чарли прекратила давать ей сухой корм и стала покупать дорогущие упаковки с самой роскошной кошачьей едой. Видя, что это не помогает, она повезла ее к ветеринару, который констатировал: положение серьезное, кошка умирает. Чарли разрыдалась, стала обвинять себя. Она вырвала животное из привычной среды обитания. Во всем ее вина. Ветеринар сказал, что все совсем не так, но если она желает кошке добра, то самое лучшее, что она может сделать, — это усыпить ее.
Чарли умоляла его попытаться спасти кошку. Деньги роли не играют, ничтожность шансов на удачу тоже. «Спасите ее, — сказала она, даже не скрывая своего отчаяния. — Сделайте все, что в ваших силах». Но ветеринар ответил, что это только продлило бы мучения, и в конце концов Чарли сдалась и позволила ему всадить в Лиллит шприц. Она сидела, держа на руках теплое тельце. Перед тем, как в последний раз закрыть глаза, кошка посмотрела на Чарли грустным взглядом, словно хотела сказать: «Спасибо. Спасибо, что ты, по крайней мере, попыталась».
Она взглянула на Юхана.
— Что ты будешь пить? — спросила она.
— Может быть, чай?
— Черный, белый, красный или травяной, который я сама засушила?
— Ты шутишь, да?
— Да.
— И я пошутил. Когда сказал, что хочу чаю. Так что у тебя найдется? Виски?
