Кристина сказала, что в этом они точно единодушны.
— Прекрасно, — ответила Чарли. — Женщины не убивают, не насилуют, не избивают. Все это проделывают с женщинами мужчины.
— Мы не совсем это имели в виду, — проговорил Хенрик.
— Тогда я, наверное, чего-то не поняла. Мне показалось, вы сказали, что к женщинам беспощаднее всего женщины.
— С тобой невозможно обсуждать такие вещи, — сказал Хенрик.
— Взаимно, — ответила Чарли. — И кстати, я вовсе не верю в то, что женщины льют друг на друга больше дерьма, чем мужчины. Я встречала достаточно мужчин, чтобы знать — у большинства из них внутри сплошное дерьмо.
Она встала, взяла чашку и вышла из кухни.
— Я закончил, — сказал Чалле, когда она проходила мимо его кабинета. — Заходи, Чарли.
Чарли уселась на стул напротив Чалле. Много раз она сидела здесь за конструктивными разговорами с начальником, здесь ее хвалили, повышали в должности и сообщали о повышении зарплаты, однако больше всего ей помнились неприятные разговоры. По поводу ее привычки употреблять алкоголь после корпоратива, о ее непрофессиональном поведении при расследовании дела Аннабель и последний разговор по поводу отпуска. Внезапно она почувствовала, что больше не может. Нет сил обороняться, умолять о том, чтобы ей дали поработать, заверять начальника, что все хорошо. Потому что все не хорошо. И прежде чем Чалле успел открыть рот, она заявила, что подумала. Чалле развел руками и попросил ее рассказать. О чем она подумала?
— Об отпуске, — сказала Чарли. — Думаю, мне нужен отпуск.
— Мне показалось, что ты хотела довести дело до конца, — проговорил Чалле.
— Знаю, — кивнула она. — Но мне позвонила подруга детства и сказала, что я нужна ей. Я хочу поехать к ней.
— Где она живет? — спросил Чалле.
— Это имеет какое-то значение?
— Нет, я просто спрашиваю.
— В Вестергётланде.
— В Гюльспонге?
Чарли кивнула.
— Это проблема?
— Даже не знаю, — вздохнул Чалле — В смысле — ты была, мягко говоря, не в самой лучшей форме, когда вернулась из тех мест в прошлый раз.
— Кто сказал, что это связано с самим местом?
— Никто. Андерс просто упомянул, что ты там выросла. И я подумал…
— Что ты подумал?
— Что, может быть, не столь разумно снова ехать туда.
— Тут речь идет не о том, разумно это или нет, — возразила Чарли. — Речь идет о моей подруге, которая нуждается во мне.
Чалле поднялся и отошел к окну. Некоторое время он стоял молча, потом обернулся.
— Понимаю. А как же твои встречи с психологом? Важно завершить процесс, если уж ты его начала.
— Конечно, — сказала Чарли. — Я не откажусь от встреч с психологом. Просто сделаю небольшой перерыв.
— И когда ты собиралась уехать?
— Сегодня.
— Сегодня? — Чалле потянул себя за волосы. — Хорошо. Да, договорились.
— Отлично.
— Послушай, Чарли, — произнес Чалле, обращаясь к ее спине. — Береги себя.
8
Через десять минут после выезда Чарли позвонила Сюзанне, чтобы предупредить о прибытии. Трубку снял Мелькер, старший сын Сюзанны.
Чарли представилась и выразила желание поговорить с его мамой.
— Она спит, — ответил Мелькер. — Она сказала, что ее можно разбудить, только если встанет вопрос жизни и смерти. Что-нибудь передать, когда она проснется?
— Передай ей, что я уже в пути, — сказал Чарли. — Буду у вас через три часа.
— Она сказала, что ты приедешь, но не сегодня.
— У меня изменились планы. Я приеду прямо сегодня.
— Я ей передам, когда она проснется.
Положив трубку, Чарли попыталась вспомнить, сколько лет детям Сюзанны. Близнецам шесть, Нильс на пару лет постарше, а вот сколько Мелькеру? Одиннадцать? Кто заботится о них, пока мама спит? Она пришла к выводу, что они наверняка прекрасно справляются и сами. Сама она была на несколько лет моложе Мелькера, когда справлялась с приготовлением еды, уроками и отходом ко сну без всякого участия Бетти.
После часа езды Чарли остановилась у киоска «Севен-Элевен» и купила себе большой стакан латте. Начинало темнеть. Чарли любила сумерки. Темнота оказывала на нее обратный эффект по сравнению со всеми остальными, тянувшимися к свету.
Когда она вырулила обратно на скоростную трассу, перед глазами у нее снова встало лицо Франчески Мильд. Что такое она видела? Какую ложь разоблачила? Почему исчезла? И как возможно, чтобы никто из жителей Гюльспонга ни словом не упомянул о ней летом? Потому ли, что Франческа была родом не из Гюльспонга? Потому ли, что она — девочка из высших слоев общества, учившаяся в интернате и проводившая в Гюльспонге всего несколько недель в году?
Многие фонари оказались разбитыми, поэтому главная улица, идущая через центр Гюльспонга, частично утопала во мраке. Вероятно, подростки до сих пор развлекались тем, что пинали со скуки фонари, пока те не гасли. Они с Сюзанной тоже так делали. Технику они переняли у старших мальчишек. Надо со всей силы вдарить подошвой по столбу на высоте примерно полуметра. Потребовалось немало попыток и прошло немало времени, прежде чем ей удалось добиться желаемого — лампа затрещала и погасла.
Паб был ярко освещен, через окно Чарли увидела людей, сидящих за столами. Интересно, какая там атмосфера? Собрались ли уже постоянные посетители и успели ли напиться? Возле паба на столбе болталась табличка с надписью «ПРАЗДНИК УРОЖАЯ» с указанием даты ближайших выходных. «День водопадов и праздник урожая, — подумала Чарли. — Сколько же существует эта традиция?» Бетти обожала эти праздники, любила палатки с пивом, появлявшиеся на лугу между пабом и рекой, оркестр — ради такого случая приглашали профессионалов, которые умели попадать в такт и играть не мимо нот. Если что-то и делало ее счастливой, так это возможность потанцевать под настоящую музыку.
Снова воспоминания о Бетти в ее сне. Ее руки в волосах, косички, гравий, лунный свет.
— Мам, мы куда?
— К знакомому.
— К какому знакомому?
Нет ответа.
На дороге к дому Сюзанны фонарей не было — там царила сплошная темень. Чарли миновала маленький домик, где жила пожилая женщина со взрослым сыном. Они родственники, призналась как-то Сюзанна. Дальние, но родственники. Не очень-то весело состоять в родстве с помешанными. Сын обычно продавал лотерейные билеты перед «Ика» и громко кричал, пугая народ, выходящий из магазина. «А что с ним такое?» — спросила как-то Чарли Лолу, мать Сюзанны, но та лишь уставилась на нее, словно не понимая вопроса. Ничего с ним такого. Он просто немного нервный. Когда он не торговал лотерейными билетами, то обычно стоял на перекрестке дорог с оранжевой палочкой и махал ею машинам в качестве приветствия. Лола считала, что это успокаивает его нервы. Однажды Чарли и Сюзанна, напившись крепкого пива, прокрались к его дому, стащили палочку и выбросили ее далеко в лесу. Зачем? Ответа Чарли не знала.
