— Что ты делаешь? — спросил чей-то голос за моей спиной.
Обернувшись, я увидела Ивана. Он смотрел на меня таким взглядом, от которого у меня всегда все внутри сжималось — словно я зверек, которого он выследил в лесу.
— А ты сам что делаешь? — спросила я. — Тебе что, больше нечем заняться, кроме как болтаться вокруг и пугать людей?
— Дождь пошел, — сказал Иван и посмотрел на небо.
Полностью поглощенная своей работой, я даже не заметила, как переменилась погода.
— Отлично, — ответила я. — Буду знать.
Не говоря больше ни слова, я продолжала копать. Мне подумалось: как странно, что Вильхельм, один из самых любимых мною людей, создал существо, которое вызывало во мне такое неприятное чувство самим фактом своего существования. «Разве Иван сделал мне что-то плохое?» — думала я, ссыпая землю всего в нескольких сантиметрах от его черных сапог.
Иван помогал отцу работать на участке, когда Вильхельм уже не мог. Однажды они с папой разругались по поводу договора, который дедушка заключил с Вильхельмом — в договоре было сказано, что Вильхельм останется жить в домике привратника, даже когда не сможет работать. Из-за этого договора папа считал, что не обязан платить Ивану большую зарплату, раз его отец живет тут бесплатно. Но однажды Ивану это надоело, он высказал свое недовольство, и после этого двери для него были закрыты. Несмотря на это, он регулярно наведывался в усадьбу. Всегда находился какой-нибудь крючок, который надо было забрать, или пила, принадлежавшая лично его отцу. «Появляется как привидение» — вздыхал порой папа. — Как настоящее привидение».
— Зачем тебе эта яма? — спросил Иван. — Животных не осталось, хоронить некого.
— Просто хочу проверить, как глубоко я могу прокопать, — ответила я. — Мне доставляет удовольствие сам процесс.
— Твоя мать будет недовольна тобой.
— Моя мать никогда еще не была довольна мной.
Вечером, когда я ушла к себе и легла спать, у меня начали болеть ладони. Какая же я дура, что столько копала без перчаток. Однако я подумала, что это все равно хорошо — физическая боль, на которой я могу сосредоточиться, более приемлемая, чем та, которую я ощущала от порезов на руках. Я позанималась физическим трудом, сделала дело. Несколько часов назад земля у Звериного кладбища была ровная. Теперь — нет. Я смогла что-то изменить. Однако заснуть у меня не получалось. В ладонях пульсировала кровь. Почему-то в голове вновь возникли мысли об Ароне Вендте. Вот чем стал для меня этот дом — местом, где я вспоминаю плохое. Арон Вендт — от одного имени у меня дрожь пробежала по телу. Арон с ключами от машины в руках, с дурацкой улыбкой, гордостью по поводу лошадиных сил в машине, разговорами по поводу ободов, сделанных по спецзаказу, и о дополнительном оборудовании. Чувство, что ты пассажир, не можешь управлять, не можешь решать, куда ехать, где остановиться, когда поворачивать назад…
От Арона пахло ментолом, когда он навалился на меня, шепча мне в ухо, чтобы я расслабилась. Привычным движением он откинул мое сиденье, дыхнул мне в ухо, шепнул, чтобы я успокоилось, что больно не будет, если я не буду напрягаться.
Я не хотела, чтобы он наваливался на меня, но все тело, казалось, отнялось, руки и ноги не слушались, как бы я ни старалась. Я была беспомощна, как тряпичная кукла.
И только когда он стянул с меня трусики, я укусила его за руку. Укусила изо всех сил, так что почувствовала вкус железа на губах. Он вскрикнул и кинулся на свое сиденье. Затем зажег лампу в салоне и стал рассматривать поврежденную руку.
— Ты понимаешь, что ты наделала? — вскричал он, указывая на рану. — Ты видишь, что получилось?
Он сунул мне под нос свою руку, заставляя меня смотреть.
— Прости, — сказала я.
— Прости?! Мне, небось, придется поехать и сделать себе прививку от бешенства.
— У меня нет бешенства, — заверила я.
— Черт тебя знает. Мне следовало бы дать тебе сдачи, — заявил он, словно забыв, из-за чего я его укусила. — Мне следовало бы сделать тебе так же больно, до крови.
Я смотрела в темное окно, чувствуя, что вот-вот заплачу.
— Тебе повезло, — заявил Арон, заводя мотор. — Тебе чертовски повезло, что я настоящий джентльмен.
Положив руку на спинку моего сиденья, он развернул машину, а затем помчался обратно в Гудхаммар.
14
Когда Чарли свернула на дорогу, ведущую к дому, из хлева вышла Сюзанна.
— Где ты была? — спросила она, когда Чарли вылезла из машины.
— Покаталась немного, а потом выпила кофе в пабе. Все в порядке?
— Я спала, — ответила Сюзанна. — Спала, как труп.
— Отлично, — ответила Чарли и решила не спрашивать, самостоятельно ли она этого добилась или при помощи лекарств. Она приехала не для того, чтобы читать нотации человеку столь же травмированному, как и она сама.
— Звонил Исак, — сказала Сюзанна. — Завтра приедет, заберет мальчиков. Судя по всему, он обосновался у бывшего коллеги в городе. Он хочет забрать их не меньше, чем на неделю.
— Это хорошо или плохо?
— Наверное, хорошо. Но самое ужасное — я буду без них очень скучать. Я никогда еще не разлучалась с ними больше, чем на одну ночь.
— Все будет хорошо, — заверила ее Чарли. — Тебе нужно время для самой себя.
— Я думаю о празднике урожая, — проговорила Сюзанна. — Раньше мне нравилось ходить на него, бывать среди людей. В этом году у меня и желания бы не возникло, но если детей не будет и ты здесь, то я точно пойду, черт побери. Не желаю больше стыдиться.
— За что тебе стыдиться?
— За все, что произошло. Мне вообще сейчас не по кайфу бывать в поселке — народ пялится на меня, не говоря ни слова, терпеть этого не могу. На празднике урожая они не смогут сделать вид, что ничего не случилось. Напьются, языки развяжутся, а воспринимать честные слова, сказанные по пьянке, куда легче, чем молчаливые осуждающие взгляды. Особенно если сама набралась.
— Понимаю, — кивнула Чарли. — Но тебе не следует принимать все это близко к сердцу. Ты ведь ни в чем не виновата.
— Невиноватых нет.
Взглянув на небо, Сюзанна заявила, что сегодня чертовски прекрасный осенний день, так что надо пойти прогуляться.
— Куда? — спросила Чарли.
— А обязательно должна быть цель? Разве нельзя просто пройтись?
Они пошли по гравиевой дорожке, начинавшейся за домом. Ветер дул с правильной стороны — запах от целлюлозно-бумажного завода не ощущался. Странное дело, подумалось Чарли: то, что на первый взгляд кажется заурядной дорогой в окружении леса, на самом деле полно воспоминаний. Здесь они гоняли на старом мопеде отца Сюзанны, здесь один раз перевернулись на велосипеде, когда Чарли везла Сюзанну на багажнике. Когда они пришли в тот раз на вечеринку в сельский магазин, у обеих были разбитые коленки и полные мелких камешков раны на ладонях.
