Франческа
Вернувшись от доктора Нулана, я взяла перчатки и спустилась к яме. Потом я копала до тех пор, пока мама не позвала меня к обеду. С каждым ударом лопаты я видела перед собой Поля. Я думала о его семье — о папе, брате и бабушке, которых я никогда не видела. Думала о похоронах, на которые не смогла пойти, поскольку лежала на больничной койке с перевязанными руками. И еще я думала о том вечере, о «королевской» компании. Об их мокрых брюках. О желтой розе.
— Зачем ты это делаешь, Франческа? — спросила мама, когда я вернулась в дом вся вспотевшая. — Почему ты копаешь, как одержимая?
Я спросила, что она имеет против.
— Просто не понимаю, с какой целью, — ответила мама и посмотрела на папу. — А ты понимаешь?
Папа тоже не понимал.
— Разве у всего должна быть цель? — спросила я. — Просто меня это успокаивает.
— Поначалу я испугался, что ты снова решила вытащить на свет божий кошку, — сказал папа. — Никогда не забуду, как ты ее, бедняжку, выкопала.
— Некоторые вещи никогда не забываются, — ответила я.
— Что-то в этом есть неприятное, — сказала мама. — Совсем неприятное.
Позднее в тот же день мама спросила меня, не хочу ли я поехать с ней в поселок и сходить в кондитерскую. Я подумала, что мама позабыла все неудачные попытки вывести меня в свет. Иногда, когда я была помладше, она брала меня с собой на чашечку кофе с подругами и их детьми, но, поскольку я не всегда отвечала на прямое обращение и слишком часто облизывала губы (почему я не использую бальзам для губ, как Сесилия?), то в конце концов она бросила это дело и стала брать с собой только мою сестру. Ничего странного, пожалуй, в том, что мама предпочитала в таких ситуациях общество Сесилии, — Сесилия задавала уместные вопросы и смеялась в нужных местах. Сесилия никогда не перебивала и не проливала соус на скатерть. Но сейчас мама, по всей видимости, решилась на новую попытку.
Мама припарковала машину у продуктового магазина. Когда мы пересекали площадь, нас окликнул человек, продававший лотерейные билеты. Он сидел на своем обычном месте возле магазина «Ика» и кричал: «Подходите! Покупайте лотерейные биле-е-еты!»
Я предложила маме купить у него несколько штук, но мама прошептала в ответ, что он наверняка не в себе и она не хочет к нему приближаться.
Когда мы вошли в кондитерскую, над дверью прозвонил старинный колокольчик. Каждый раз, когда мы приходили туда, мама пренебрежительно отзывалась об обстановке — говорила, что все словно бы так и осталось с пятидесятых годов. Наверняка так и было, но, в отличие от мамы, я считала, что разрозненная темно-коричневая деревянная мебель, старинный музыкальный автомат и шторы в мелкий цветочек придают этому месту особое очарование. К тому же пирожные здесь пекли потрясающе вкусные. Мама считала, что это из-за масла — здесь во все кладут куда больше масла, ибо в провинции больше заботятся о вкусе, чем о фигуре.
Мама заказала чашечку кофе без всего. Я взяла булочку с ванильным кремом, пирожное «картошка» и лимонад «Поммак». За одним из столиков сидело несколько мужчин в синей рабочей одежде. Все они были покрыты слоем красной пыли.
— Почему они красные? — спросила я маму, кивая в сторону их стола.
— Не так громко, Фран, — проговорила мама сквозь зубы. — Плавильный завод, — прошептала она.
— А что это красное? — спросила я вслух.
— Железо, — хриплым голосом ответил один из людей в синем. — Окисленная железная руда. Она становится красной, когда окисляется, и эта дрянь оседает на всем.
Я вежливо поблагодарила его за информацию.
Мама закрыла глаза и долго сидела так. Потом собралась с силами и спросила, как я себя чувствую — не лучше ли мне?
Я откусила большой кусок булочки, не обтирая прилипший вокруг рта сахар, хотя мама жестами показывала мне, чтобы я вытерлась.
— Я чувствую себя великолепно.
— Не надо преувеличивать, — сказала мама и протянула мне салфетку. — Скажи откровенно, Франческа.
— Хорошо. Поль умер, никто не верит мне, когда я говорю, что с его смертью что-то не так, меня выкинули из школы, а вы надзираете за мной, словно я сумасшедшая.
Мама бросила на меня долгий взгляд, в котором читалось, что я именно такая и есть.
— Понимаю, тебе тяжело, — сказала она. — Но все пройдет.
— Откуда ты знаешь?
— Из опыта. Все проходит, все имеет конец.
— Или же нет ни начала, ни конца, — возразила я. — А все крутится в вечном водовороте, как у Данте.
— Давай будем надеяться, что конец все же есть, — сказала мама.
— Мне кажется, скорбь будет тащиться за мной по пятам, как собака, пока я сама не упаду замертво. Все кончится, только когда умрешь.
— Пожалуйста, не надо так, — сказала мама. — Как все прошло у доктора Нулана?
— У него все проходит одним-единственным образом, то есть плохо. Ты ведь сама понимаешь — я не могу на него полагаться после того, что произошло с Арном Вендтом.
Мама провела рукой по лбу.
— Я думала, эта история осталась позади, — проговорила она.
— Для вас — вероятно, да. Но мы с доктором Нуланом вернулись к этому.
— Зачем? Ведь проблема сейчас немного в другом.
— Неизвестно, где все начинается и где кончается. Именно это мы и пытаемся выяснить.
— Хорошо, — почти беззвучно проговорила мама.
Устыдилась ли она? Я очень на это надеялась. Во всяком случае, мне точно было бы стыдно, если бы я предала свою дочь подобным образом.
Мама извинилась. Ей надо в дамскую комнату.
Едва она ушла, как снова зазвенел колокольчик над входом. Вошла красивая молодая женщина, ведя за руку маленькую девочку. Вид у женщины был немного диковатый — мятая одежда, длинные взлохмаченные волосы.
— Привет, Мелинда, — поздоровалась она с женщиной за стойкой. — Ну как там твои куры?
— Их унесла лиса, — ответила та, которую звали Мелинда. — Ума не приложу, как она пробралась, хитрая бестия.
— Но ведь у тебя есть крыша?
— Все равно пролезла.
— Если хочешь, могу прийти и помочь тебе соорудить новый загон для кур, понадежнее.
Я почувствовала, что мне все больше нравится эта женщина, которая может позволить себе не причесывать волосы и умеет строить.
— Мы берем два напитка и две булочки с корицей, — продолжала женщина. — Или ты хочешь чего-нибудь другого? — обратилась она к девочке, которая, судя по всему, была ее дочерью. — Не слышу, солнышко, скажи чуть громче.
Глядя в пол, маленькая девочка заявила, что хочет пирожное.
Мелинда за стойкой заменила одну булочку на пирожное и протянула поднос, не взяв денег.
