Чарли покоробило, насколько свысока доктор Нулан говорил о своей пациентке — вероятно, дело в изобилии психиатрических терминов. Его заключение звучало так холодно и отстраненно, словно живая девушка была для него лишь набором понятий, носителем проблемы, которую никто не мог решить.
— Ты беседовал с этим психиатром, когда работал над статьей? — спросила Чарли.
— Нет, — ответил Юхан. — Это имя я вижу впервые. У него, во всяком случае, есть четкое представление о том, что случилось с Франческой.
«Но если она покончила с собой, — подумала Чарли, — то ее должны были бы найти. Или нет?» Перед глазами встала картина, как тело Маттиаса разрезало водную гладь, как вокруг образовались небольшие волны и как затем озеро всего за несколько минут вновь обрело зеркально неподвижную поверхность. Маттиаса тоже так и не нашли. Скагерн — озеро глубокое и темное. Тело могло унести течениями, или оно зацепилось за что-нибудь и так никогда и не всплыло. Но самый распространенный вариант — и это она прекрасно знала, — что большинство тел рано или поздно обнаруживается.
Сделав перерыв в чтении, они начали гуглить имя Сикстена Нулана.
— Если он жив, мы должны найти его и поговорить с ним, — сказала Чарли. — Раз Франческа была его пациенткой, он располагает информацией, которой ни у кого больше нет.
— Если он жив, мы его найдем, — откликнулся Юхан.
— Весьма продуктивный дядька, — проговорила Чарли, прокручивая длинный список публикаций доктора Нулана о проблемах психического здоровья.
Она попала на страницу, где кто-то выложил статью из гюльспонгской газеты. Статья была датирована 1987 годом, на фото мужчина пожилого возраста сидел на белой скамье, подвешенной, словно качели, на веранде зеленой старинной виллы. Держа во рту дымящуюся сигару, он широко улыбался в объектив фотоаппарата. Статья называлась «Профессор перебрался в свой загородный дом». В тексте под фотографией Чарли прочла, как доктор Нулан после многолетней профессиональной карьеры в городе теперь переехал в Гюльспонг на постоянное место жительства. Затем следовала болтовня по поводу его садоводческих талантов и кабинете прямо в доме, где он, отрываясь иногда от копания грядок, будет изредка принимать пациентов.
На следующей странице в деле — беседы с учениками школы-интерната Адамсберг. Все очень лаконично. Франческу описывали как одинокую, подавленную и не интересующуюся учебой. У нее в школе был только один друг, Поль Бергман, и после его смерти она словно бы ушла в себя.
— Поль Бергман, — проговорила Чарли. — Надо проверить его.
Она снова взяла телефон и вбила имя в поисковик.
— Слишком много совпадений, — вздохнула она.
Добавив после фамилии «Адамсберг», она зашла на первую страницу, которая всплыла в списке. На ней красовалась рубрика «Осенний бал» — вскоре выяснилось, что там выложены фотографии учеников школы в праздничном виде начиная с… 1970 года. Юхан тоже стал читать, заглядывая через ее плечо. «Каждый год первого сентября ученики гимназии «Адамсберг» отмечают начало нового учебного года, обещающего новые знания, всестороннее развитие и дружбу». Далее следовали фотографии учеников, начиная с 1970 года.
Чарли прокручивала их, пока не дошла до 1988-го. Здесь должны присутствовать и Поль, и Франческа. Однако быстрый взгляд на подпись под фотографией показал, что ни одного из них на фото нет. Только дойдя до 1989-го, она нашла то, что искала. Судя по подписи, Поль Бергман стоял крайний слева в среднем ряду. Чарли увеличила фотографию. Серьезный взгляд из-под длинной челки, фрак на пару размеров больше, чем надо, с желтой розой в нагрудном кармане. Но не только неподходящий фрак отличал Поля от одноклассников. Все остальные на фотографии стояли парами — юноши и девушки, и галстуки-бабочки у юношей были такого же цвета, что и платья у девушек. Но рядом с Полем девушки не было. Кто там должен был стоять — Франческа Мильд? Почему он оказался один?
Они вернулись к делу. Теперь они добрались до протоколов допроса прислуги в Гудхаммаре. Учитывая, что усадьба использовалась семейством Мильд как дача, количество персонала впечатляло. В списке значились столяры, уборщицы, садовники, няни и разнорабочие. Здесь также поднимался вопрос, не желал ли кто-нибудь зла семейству Мильд, но все в один голос утверждали: у семьи врагов не было. И еще всплыло знакомое имя. Карола Юнссон, «уборщица». Чарли посмотрела на ее личный номер
[11].
— Я ее знаю, — заявила она, указывая на имя Каролы. — Это мама Сюзанны.
— Правда? И она по-прежнему живет здесь?
— Да, но я не уверена, что с ней удастся поговорить.
— Почему?
— Алкоголь. Некоторое время она держалась, но сейчас опять запила.
— Как трагично, — вздохнул Юхан. — Почему здесь так много людей, которые попали в беду?
Чарли не ответила. Она могла бы ответить долгим рассуждением о том, как безработица и социальная незащищенность приводят к ощущению бессмысленности, тоске, болезням. Но сейчас ей хотелось сосредоточиться на Франческе Мильд.
— А ты знала, что мама Сюзанны там работала? — продолжал Юхан.
— Нет, — ответила Чарли. — Мне кажется, Сюзанна сама не в курсе. Во всяком случае, она ни словом об этом не упомянула, когда мы говорили о Гудхаммаре.
Карола Юнссон рассказала следователю, что Франческа была в депрессии. Об этом ей сказала сама девочка, когда просила купить ей вино.
Но потом, когда Кароле был задан вопрос, покупала ли она вино для Франчески, ответ последовал решительный. Само собой, нет. Ведь девочка несовершеннолетняя.
Последний человек, которого допрашивал следователь, звался Адам Рен. Он проработал в усадьбе несколько лет, но был уволен незадолго до исчезновения Франчески. Он знал, что она плохо себя чувствовала и приехала домой, оставив школу, но в целом не мог сообщить никакой информации о семье Мильд. Он ухаживал за их садом, и все.
Следователь пожелал узнать: почему Адама Рена уволили из Гудхаммара?
Он не знал.
И он не спрашивал?
Нет.
Как это получилось?
Просто не спросил, и все.
«Адам», — подумала Чарли. Часто ли встречается это имя в Гюльспонге? Она зашла на сайт адресов и вбила имя: Адам Рен. В Гюльспонге нашелся мужчина сорока девяти лет, имеющий собственный бизнес — «Земляные и садовые работы в Гюльспонге». Она выбрала «Гугл картинки», и одного взгляда на первую всплывшую фотографию оказалось достаточно, чтобы убедиться — этот тот самый мужчина, которого она видела в пабе.
— Он по-прежнему живет здесь, в Гюльспонге, — сказала Чарли. — Владелец фирмы «Земляные и садовые работы в Гюльспонге». С ним и его коллегами я общалась сегодня в середине дня.
