Мужчина медленно повернулся к ним.
— А я и не знал, что жду посетителей.
Юхан кратко изложил цель их визита — что они пишут о пропавших людях, и Чарли отметила легкий оттенок тревоги на лице старика, когда Юхан упомянул имя Франчески Мильд.
— Я психиатр, — проговорил доктор Нулан. — И не имею права говорить о своих пациентах.
«Он отнюдь не выжил из ума, — подумала Чарли. — И прекрасно помнит правила своей профессии».
— Может быть, вы все же выслушаете наши вопросы, — сказал Юхан. — А потом решите, сможете ли на них ответить.
— К сожалению, ничем не смогу вам помочь. На меня возложена обязанность соблюдать профессиональную тайну.
Доктор Нулан приложил указательный палец к губам, как будто слов было недостаточно.
Его манера говорить еще больше укрепила тот образ, который сложился у Чарли во время чтения материалов дела. Он осознанно выражался так, как это принято в высших слоях общества, что всегда ужасно раздражало Чарли.
— Профессиональная тайна не действует, когда подозревается убийство, — заявила Чарли.
— Убийство? — Кустистые седые брови доктора Нулана приподнялись. — Девочка ведь сбежала? Или что-то с собой сделала. Ведь ничего другого доказать не удалось?
— В деле появились новые сведения, — ответила Чарли, нимало не заботясь о том, что ступает по тонкому льду.
— Какие такие новые сведения?
— Не имею права разглашать, — ответила Чарли, подавив в себе желание поднести палец к губам. — Вы поддерживаете контакты с семьей Мильд?
— Они живут за границей, — ответил доктор Нулан. — В Швейцарии.
— Ах вот как, — проговорила Чарли. Вот почему они не нашли никаких данных о них в Швеции. — Но вы продолжаете общаться?
— Нет, мы не общаемся.
— Для этого есть особые причины?
— Они, как уже было сказано выше, не живут в Швеции, — ответил доктор Нулан, словно это была достаточная причина. — Я не получал от них известий несколько десятилетий.
— Так между вами нет никаких давних размолвок?
— С чего вдруг?
— Я просто спрашиваю.
Некоторое время они сидели молча.
— Кофе? — спросил доктор Нулан. — Не желаете ли кофе?
Он нажал на красную кнопку на браслете, надетом на левом запястье, и вскоре в комнату вошла медсестра в голубом халате.
— Ну что на этот раз, Сикстен? — спросила она.
— Я хотел спросить, не изволит ли любезная фрёкен принести нам немного кофе — у меня закончился, но от полдника наверняка что-то осталось.
— Сикстен, — строго сказала медсестра, — тревожная кнопка используется только в кризисных ситуациях, если ты упал или у тебя затруднения с дыханием. Ее нельзя использовать для таких случаев, сколько раз мне тебе это повторять? А что, если кому-то другому действительно нужна была сейчас моя помощь? А что, если я прибегаю сюда без причины, а кто-то из-за этого умрет? Ты понимаешь, как это серьезно?
— Я очень сожалею, Аннели, — проговорил доктор Нулан таким тоном, что становилось совершенно ясно — он ни капли не сожалеет. — Обещаю, этого больше не повторится. Но сейчас, раз уж ты пришла, — как обстоят дела с кофе?
Аннели вздохнула и сказала, что у нее нет времени бегать туда-сюда.
— Я могу пойти с вами и принести, — предложила Чарли.
Вслед за Аннели она вышла в коридор. Резиновые подошвы медсестры быстро шлепали по коридору.
— Вы родственники Сикстена? — спросила она.
— Нет, мы пришли, чтобы поговорить с ним о его давней пациентке. Мой друг Юхан пишет серию статей о нераскрытых случаях — о людях, пропавших бесследно.
— Это какое-то дело, в котором…
Аннели прервалась на полуслове.
— Отбери у него карты, — сказала она молодой санитарке, сидевшей рядом с мужчиной на диванчике у окна. Затем, обращаясь к Чарли, добавила: — Он рвет их на кусочки. Я уж со счету сбилась, сколько колод карт он превратил в конфетти, а у нас нет денег покупать новые.
— А это мотель? — спросила Чарли, никак не комментируя нехватку денег.
Остановившись, она показала на одну из многочисленных фотографий на стене.
Аннели бросила быстрый взгляд на фото и подтвердила, что так и есть.
— Все фотографии сняты в этих местах. Старики их обожают. Они находят там своих родственников, друзей, вспоминают здания, которые давно снесены. Предполагалось, что мы развесим их в хронологическом порядке и покажем, как развивался поселок — новые здания, события, картины из повседневной жизни в разные годы, но в результате все оказалось вперемешку. И так, наверное, лучше, потому что ничего нового не строится — получилась бы слишком мрачная картина.
Они дошли до кухни. Пожилая женщина в инвалидном кресле с ногой в гипсе и всклокоченными волосами сидела у стола одна. Она что-то пробормотала.
— Ты что-то сказала, Аста? — спросила Аннели.
— Я спросила — что, так вот все и будет? — проговорила женщина, которую звали Аста. — И больше ничего?
— Булочки кончились, — ответила Аннели.
Аста вздохнула, и Чарли поняла, что вопрос касался отнюдь не булочек.
— Вот, — сказала Аннели, протягивая Чарли термос, в который она налила кофе. — Он все еще горячий. Чашки у него есть свои. Позаботься о том, чтобы он их помыл, даже если он скажет, что не может.
Чарли взяла термос, поблагодарила и двинулась обратно к комнате доктора Нулана. Шла она медленно, рассматривая фотографии на стенах. Снова остановилась перед снимком мотеля. Подошла поближе и прочла подпись. «Подготовка к празднику урожая, 1986». Мужчина (отец Эрика?) прилаживал над входной дверью транспарант, а на заднем плане виднелись мужчины и женщины, несущие штативы и усилители.
— Вам пришлось заваривать новый кофе? — спросил доктор Нулан, когда она вернулась.
— Нет, — ответила Чарли. — Я просто задержалась, потому что рассматривала фотографии на стенах. Интересно посмотреть, как все здесь выглядело раньше.
— Ты думаешь? Я сам не из этих мест, так что мне все это мало что говорит. У меня была здесь дача, а потом я переехал туда насовсем и… так и остался тут. На самом деле мне следовало бы подать заявку о переводе в более приятный пансионат для пожилых в Стокгольме, но у меня уже не осталось на это сил.
Он вздохнул.
— Давайте сядем в комнате для гостей, — продолжал он. — От расцветки в этой кухне у меня портится настроение.
Пока они пили кофе, доктор Нулан с хвастовством в голосе рассказывал о себе, о годах работы в Стокгольме, о преподавании и научных исследованиях. Он мог бы продолжать в таком духе целую вечность, если бы Юхан не прервал его, напомнив о цели их визита.
