— Вы были недругами? — спросила Чарли.
— Мы не были никем. А вот папашу ее я терпеть не мог.
— Почему?
— Потому что он редкостная сволочь.
— Ты не мог бы пояснить? — попросила Чарли.
— Подлая скотина, он просто использовал людей. Да, вот мой папа, например. Отец Рикарда пообещал ему жилье, пенсию и гарантии и все такое, но Рикарду на это было совершенно наплевать. В последние годы папа буквально святым духом питался.
— А Франческа Мильд? — напомнила Чарли, чтобы вернуться к прежней теме. — У тебя есть хоть какие-либо мысли по поводу того, что с ней случилось?
Иван повернулся и сплюнул на пол, рядом с кровавыми обрезками.
— Нет, но меня бы не удивило, если бы она сама на себя руки наложила. Казалось, она немного не в себе.
— В чем это выражалось? — спросил Юхан.
— Ну, это не сложно было вычислить, когда она приехала домой в разгар учебного года с порезанными запястьями, да и вела себя странно.
Иван рассмеялся.
— Нельзя сказать, чтобы их тут сильно любили, мягко говоря, — сказал он. — Они много о себе мнили. Я слышал от людей, которые прислуживали там на каком-то званом ужине, что им не разрешили пользоваться господским туалетом. В семействе Мильдов к обычным рабочим людям относились как к скотине.
Он вытащил из ящика очередного спящего поросенка.
— Можно сказать, что популярностью они не пользовались.
— А не знаешь ли ты кого-нибудь, кто особенно сильно не любил эту семью? Кто мог бы…
— Убить? — закончил Иван.
Чарли кивнула.
— Нет, таких не знаю.
— Спасибо, что нашел время с нами побеседовать, — сказала Чарли. — Если вспомнишь что-нибудь еще — все, что угодно, — то позвони.
Она протянула ему свою визитку — ту, на которой не значилась ее должность, только имя и телефон.
— Что-то все это попахивает полицией, — буркнул Хельмер.
Чарли почти и забыла, что он не только предмет обстановки. Он же тем временем раскурил старую трубку и подозрительно посматривал на Чарли.
— Да нет, — ответил Юхан. — Просто я стараюсь собрать как можно больше фактов, прежде чем сесть писать.
— Ну, я вам рассказал все, что знал, — проговорил Иван. — Так что можешь забрать.
Собираясь протянуть карточку обратно, он уронил ее в канаву с мутной желто-красной жидкостью.
— Сожалею, — проговорил он.
Когда они уже сидели в машине, позвонила Сюзанна и спросила, будет ли Чарли обедать. Чарли бросила взгляд на часы в машине. Половина пятого.
— Уже еду, — ответила она в трубку.
Потом она повернулась к Юхану.
— У Сюзанны готов обед. Позвонить, спросить, найдется ли у нее порция и для тебя?
— Спасибо, но я поужинаю сегодня в пабе, — ответил Юхан. — Высади меня возле него.
— Вид у тебя бледный. От вида крови?
— От всей ситуации.
— Ты настоящий стокгольмский парень.
Чарли улыбнулась ему.
— Потому что у меня есть чувства?
— Потому что ты не знаешь, каким путем еда попадает к нам в тарелку.
— Если бы я вырос здесь, все было бы по-другому.
Юхан посмотрел в окно, где с поля поднялась стая черных птиц.
— Если бы ты вырос здесь, ты сам был бы другим, — ответила Чарли.
Франческа
Я все чаще размышляла о том, чтобы навестить семью Поля. Меня останавливало то, что мне обычно тяжело разговаривать с незнакомыми людьми, а если у них горе — то и подавно. Но меня тянуло туда. Я хотела встретиться с его близкими, поделиться своими подозрениями, услышать, что они по поводу всего этого думают. Если папа или брат Поля посоветуют мне забыть обо всем, возможно, я так и сделаю.
Позвонив и спросив разрешения приехать, я попросила маму отвезти меня.
— «Похоронное бюро Бергманов», — прочла мама на табличке перед домом Поля. — Это фирма его родителей?
— Его папы и дяди, — ответила я. — А его брат Якоб там подрабатывает.
— А сколько лет его брату?
— Кажется, девятнадцать или двадцать.
— Что за работа для молодого человека, — проговорила мама.
— Такая же работа, как и любая другая. Поль тоже иногда помогал.
— В чем?
— Одевал покойников.
Мама покачала головой.
— Тогда, наверное, нет ничего странного в том, что он был немного не в себе.
— К мертвым это не имеет никакого отношения, — возразила я. — Во всем виноваты живые.
Мама высадила меня и сказала, чтобы я позвонила, когда захочу, чтобы она приехала и забрала меня.
Я пошла по гравиевой дорожке к дому, где вырос Поль. Казалось, уже издалека видно, что в этом доме поселилось горе — деревья и цветы уныло повисли, прижимаясь к земле. У дома стоял ржавый красный «ситроен», а под большим натянутым брезентом я разглядела катер, о котором рассказывал Поль, — его нельзя было спускать на воду из-за многочисленных трещин в корпусе. Мне показалось, что я вижу Поля в саду. Здесь он был маленьким мальчиком, разводил костры в лесу, ходил хвостиком за папой, работавшим с покойниками. Здесь он научился ходить, ездить на велосипеде, водить трактор. Здесь его укусила земляная оса, так что он чуть не умер от аллергического шока. Потому что опасно жить так далеко от всего, пояснил он, — в случае чего не добраться до больницы.
Дойдя до входной двери, я даже не успела постучать — дверь открылась сама.
— Я тебя напугал? — спросил Якоб, когда я сделала шаг назад. — Звонок не работает. Обувь не снимай, мы тут давно не убирали.
Вслед за Якобом я прошла в дом. Он был выше Поля ростом, теперь я обратила на это внимание, и более мускулистый, но темные волосы и глаза были в точности такие же, как у Поля.
Мы вошли в темную старомодную кухню. При скудном освещении я даже поначалу не заметила, что за столом сидят пожилой мужчина и седовласая женщина. Увидев меня, они медленно поднялись.
— Это Франческа, близкая подруга Поля, — представил меня Якоб. — Сядь, бабушка, — продолжал он, когда бабушка Поля покачнулась и ухватилась за край стола.
Я подошла и поздоровалась с обоими.
— Кристер, — представился папа.
— Я его бабушка, — сказала женщина, представившаяся как Анни.
У нее были такие же теплые карие глаза, как у сына и внуков.
— Очень мило с твоей стороны приехать к нам, — сказал Кристер.
На нем были рабочие брюки и замызганная футболка в катышках. Одежда как-то странно не вязалась со слезами, которые вдруг потекли по щекам, исчезая в бороде.
