— Не мы, — возразила Нора. Голос обрел выразительность. — Мы ничего не сделали. Это все Бетти. Во всем виновата Бетти.
— Конечно, — кивнула Чарли. — Я понимаю. Строго говоря, я не могу объяснить, зачем приехала. Просто у моей мамы нет прошлого, и я не знаю никого, кроме тебя, кто знал бы ее в детстве, а мои воспоминания о ней кажутся… ненадежными.
— Бетти и была ненадежной.
— Вы не общались после того, как Бетти поселилась в Гюльспонге?
— Никогда.
— Стало быть, ты не знала ее бойфренда — Маттиаса Андерссона?
— Нет, но один раз я с ним разговаривала.
— Когда это было?
— Какое это имеет значение?
— Просто спрашиваю.
Нора надолго закрыла глаза. Видимо, ей дали немало успокоительных лекарств.
— Летом, — проговорила она наконец. — Незадолго до того, как он исчез. Я случайно встретилась с ним в лесу. Он собирал березовые ветки для майского шеста, а я… я просто гуляла по лесу. Мы разговорились, и, когда он сказал, что живет с Бетти, что скоро приедет его сын, я все ему рассказала. Рассказала, что Бетти сделала с тем мальчиком. Просто подумала, что ему, наверное, стоит знать, с кем он живет, — что ему лучше держать своего сына подальше от нее. Хотела его предупредить.
Слова Бетти о Маттиасе звучали эхом в голове у Чарли, когда она вышла из больницы.
«Маттиас — исключение, которое только подтверждает правило. Он единственный, кто знает обо мне все и все равно меня любит».
Кого пыталась обмануть Бетти? Маттиас любил ее, пока не узнал о ней все. Тут он понял, что не может больше ее любить, не может доверить ей своего сына. И тогда Бетти дала ему умереть. Они с Бетти сидели на берегу вместе, наблюдая, как папа Юхана уходит на дно.
Провалы во времени
— А ты знаешь, что сердце свиньи очень похоже на человеческое? — спрашивает Поль.
Конец августа, мы проходим мимо свинофермы в паре километров от школы.
Я отвечаю, что почти ничего не знаю про сердца.
Тогда Поль рассказывает, что в будущем, возможно, научатся пересаживать людям свиное сердце — кто знает, может быть, еще при нашей жизни?
— Ты бы согласилась, — спрашивает он, — чтобы у тебя было свиное сердце?
— Почему нет? Лучше свиное, чем каменное.
— У тебя не каменное сердце, Фран. Наоборот.
Поль останавливается и смотрит на меня долгим взглядом.
Я хочу идти дальше. Из-за запаха свиного навоза — и от того, что чувствую себя смущенной. Странное дело — мне всегда кажется, что я хочу услышать о себе что-то хорошее, а когда это происходит, хочется одного — бежать.
— Что ты знаешь о моем сердце? — спрашиваю я.
— Оно большое.
— Оно размером с мой кулак — не больше и не меньше.
— Я имел в виду — не совсем буквально.
— Знаю, но ты ошибаешься. Сердце у меня маленькое и темное.
Пока мы идем обратно к школе, я думаю о голове Сесилии в воде, о своих руках, держащих ее под водой. Я только хотела помочь ей побить рекорд. Я хотела…
Я и сама уже не знаю, чего же я хотела.
33
Когда Чарли вернулась, Сюзанна сидела в гостиной.
— Слышишь? — спросила она.
— Что?
— Как тихо. Исак забрал мальчиков.
— Как все прошло?
Чарли села в кресло рядом с диваном.
— Младшие были счастливы, Нильс — настроен скептически, а Мелькер до последнего собирался остаться дома. Если бы не Тим и Том, он бы точно никуда не поехал.
— Его можно понять, — проговорила Чарли.
— Его очень даже можно понять, — вздохнула Сюзанна. — Какой безумный день! Что скажешь по поводу того, чтобы наплевать на пропавших девушек, вуайеристов и спившихся мамаш?
— Я с удовольствием, — ответила Чарли, подумав про себя, что хорошо бы на все это можно было наплевать одним волевым решением.
— Нам надо выпить, — сказала Сюзанна. — А как иначе начать думать о другом?
— Иначе никак, — ответила Чарли. — Но и алкоголь, возможно, не поможет.
— По крайней мере, хуже не станет.
Сюзанна вышла на кухню.
Чарли снова попробовала позвонить Юхану, но он по-прежнему не отвечал.
Сюзанна вернулась с двумя наполненными до краев стаканами грога. Один из них она протянула Чарли.
Когда стаканы опустели, Сюзанна смешала новые коктейли, потом включила музыку.
— Эту-то ты точно помнишь, Лагер?
Она начала подпевать на тон выше:
Вечер пятницы придёт,
Похоть в жилах потечёт,
Пританцовывая, Сюзанна приблизилась к ней и протянула руку. Чарли взяла ее за руку, поднялась и тоже стала подпевать:
Человек ты или скот —
Жизнь — тусовка, знай же, вот!
Моя жизнь — чума,
Я от пьянки без ума
[16]!
Алкоголь мягко смахнул все мысли, лицо Франчески поблекло, а Бетти унесло куда-то на периферию.
— Черт, на этот раз у Свенки получился неслабый градус! — рассмеялась Сюзанна, когда они натолкнулись на журнальный столик.
Чарли смогла лишь кивнуть.
— Мы ведь все равно поедем на праздник урожая, да? — спросила Сюзанна, когда они уселись покурить у камина. — В смысле — ничего же не улучшится от того, что мы будем сидеть дома.
— Ясное дело — поедем.
Когда они стали краситься в ванной, держа под рукой стаканы с грогом, у Чарли возникло чувство, что ей снова тринадцать. Им по тринадцать лет, и они прихорашиваются, собираясь на вечеринку в заброшенный магаз.
— Почему бы не положить слой от души, — сказала Сюзанна, накладывая на веки темные тени, — раз уж мы взялись краситься. Тебе помочь?
Чарли кивнула, села на край ванны и закрыла глаза. В те немногие разы, когда она красилась в подростковые годы, макияж ей всегда наносила Сюзанна. Ощущая ее теплое дыхание, Чарли послушно выполняла инструкции — открыть глаза, закрыть глаза, снова открыть.
— Офигенно получилось, — воскликнула Сюзанна, когда, отступив на шаг, стала разглядывать творение рук своих. Чарли посмотрела в зеркало и не могла не согласиться с ней.
— Позвоню, чтобы нас подбросили, — сказала Сюзанна.
